–Я не понимаю. Талия и Пира тоже очень близки, и опыта у них гораздо больше. Их связь должна быть сильнее. А те, кто имеет ранг Фаворита, Повелителя и Совершенства, определенно обладают более прочными узами, чем мы.
–Неважно, сколько почвы ты добавишь к кучке земли, дождь все равно смоет ее. Неважно, сколько снежинок соберется в сугробе, солнце все равно растопит его. Ваша связь прочна, как основание горы.
–Разве все связи не создаются одинаково?– спросил Эш.
Старейшина усмехнулся и расправил свои огромные крылья.
–В жизни полно похожих вещей, но нет полностью одинаковых. Расскажите мне о вашей первой встрече.
И Холт начал рассказ. Когда он описывал узел тепла, что образовался в его душе в ту ночь, когда вылупился Эш, Старейшина остановил его.
–Так рано… да… это может все объяснить. Один не просит у другого ничего, кроме его присутствия.
–Я все равно не понимаю,– признался подросток.– Талия и Пира привязаны друг к другу так же сильно, как мы с Эшем.
–Возможно, так и есть, дитя. Я не видел их связь. И все же подумай о том, с чего они начали. Со времен Пакта ваш Орден показывает дракону претендентов на место Всадника, когда оба уже выросли. Некоторые, уверен я, вступают в Орден, чтобы спасти близких, придать смысл своей жизни – но даже за такой благородной целью скрывается желание получить силу дракона, пусть и для защиты. Другие стремятся присоединиться к Ордену, чтобы искупить вину за совершенное преступление или сбежать от безрадостной жизни. В любом случае, дракон является для них спасением – они зависят от связи. Кроме того, возможны и бесчестные причины – когда ищешь выгоду в своем партнере. Такие желания, большие или малые, оскверняют связь и душу. Драконы поддаются тем же искушениям. Наш самый большой недостаток – высокомерие, заставляющее поверить, что мы лучше остальных. И в этой ошибке виноват я сам.
–Вы слишком строги к себе, почтенный Старейшина,– сказал Холт.
–Когда вы узнаете почему, вам покажется, что я преуменьшил свою свою провинность.
–Что ж, я рад слышать, что наша с Эшем связь чиста, но я не знаю, что это значит. Я не смог спасти своего собственного отца. Я… мы… были недостаточно сильны.
–Любовь и сила, дитя,– не одно и то же. Однажды ты поймешь, чем ваша связь настолько особенная. Я даже не предполагал, что такое возможно. Я не доверял людям, но вы двое показали, как сильно мы все ошибались – я и мои братья, и сестры. Даже не будь ваша магия исключительной, ваши отношения все равно вселили бы в меня больше веры, чем сотня Повелителей Ордена. Вы дали мне надежду на то, что люди и драконы могут жить в гармонии. Как настоящие друзья.
При этих словах Эш вскинул голову.
–Почтенный Старейшина, я еще молод, но все, что я вижу в своих унаследованных воспоминаниях,– это связь между нами и Всадниками. Эти ноты совсем не кажутся мне фальшивыми.
Глаза Старейшины Жизни вспыхнули всеми оттенками зеленого, пока не остановились на мрачном цвете шалфея.
–Магия моей сестры стерла многие воспоминания. Этим искусством обладают мистические драконы. Возможно, моей силы будет достаточно, чтобы показать тебе хотя бы часть из них. Мало кто, кроме старейших представителей нашей расы, еще помнит об этом. Я покажу, чтобы вы поняли, насколько важно задание, которое я хочу вам поручить.
«Задание?– в тревоге подумал Холт.– Старейшине нужна наша помощь?»
Прежде чем Холт успел подумать о чем-либо еще, Эш начал извиваться. Он застонал, зарычал, сражаясь с чем-то невидимым и ужасным. Так же быстро, как началось, все закончилось, и Эш попятился, тяжело, по-собачьи, дыша.
–Старейшина…
–Теперь ты знаешь,– проговорил исполинский дракон. – Поделись увиденным с Холтом. Ему тоже следует знать.
Холт собрался с духом. По крайней мере, это не продлится долго.
–Готов?– спросил Эш.
–Покажи мне,– ответил Холт.
Их связь мгновенно натянулась и вспыхнула. Яркие образы, приглушенные слова, мысли и чувства участников тех событий. Словно у Холта появилось совершенно новый способ восприятия.
Он обнаружил себя высоко в небе, под самыми облаками. Перед ним развернулся более молодой и яркий мир. Звучала музыка, совершенная в своей гармонии, превосходящая возможности любого из известных инструментов. Вдруг раздался резкий звук. Людей, что уже давно населили землю, становилось все больше.
Сквозь туманные воспоминания послышался голос Старейшины:
–Долгое время мир принадлежал только нам. Мы не думали о людях, пока они не стали источником проблем. Это был единственный вид, способный бросить нам вызов. Мы сражались с ними за стада и за стаи животных. Исчезали рощи, где мы любили отдыхать,– деревья были срублены для костров. Новое, острое и блестящее оружие людей разрезало наши крылья, их молотки дробили нам кости, а длинные деревянные когти вонзались в чешую. Крысы превратились во львов.
Перед глазами Холта сменяли друг друга столетия этого кровавого противостояния. Обе стороны несли бесчисленные жертвы. Горели деревни, а в опустевших гнездах валялась скорлупа разбитых яиц. Все это время Холт слышал, как прекрасная совершенная мелодия переходит в мучительный визг, скорее напоминающий скрежетание Скверны, чем песню.
Он зажал уши ладонями, но это не помогло.
–Однажды мои братья и сестры собрались, чтобы найти решение.
Рычащие, скрипящие зубами и клокочущие от гнева пять могучих драконов собрались в круг. Один – багровый, как кипящая лава, с алыми глазами; второй – такого холодного оттенка синего, что казался хрустальным, с глазами, глубокими, как океан; третий – цвета серого перламутра с глазами, сияющими, как жидкое серебро; четвертый – желтый, как поле созревшей пшеницы, с фиолетовыми глазами; ипятый… пятого дракона Холт сразу же узнал.
Старейшина Жизни продолжил рассказ:
–Каждый из моих братьев и сестер предложил свое решение. Старейшина Огня потребовал сжечь урожай людей, чтобы они умерли с голода. Старейшина Льда хотела заморозить реки, чтобы люди умерли от жажды. Старейшина Штормов порывался ветром вытолкать людей как можно дальше в пустыни. Только изощренный ум Старейшины Тайн объединил нас.
Перед глазами Холта изображение потускнело, выделив большого желтого дракона.
–Она предложила использовать другую силу, которая уничтожит род человеческий за нас. Именно я был первым, кто согласился с ней. Я, Старейшина Жизни, настолько уверился в том, что люди способны сеять только раздор и вражду в гармонии мира, был первым, кто столь низко пал. Я даже подсказал, какую форму может принять эта сила, зная, насколько ваш вид восприимчив к болезням и отчаянию.
Теперь перед Старейшинами возник плоский каменный алтарь, на котором копошилось множество насекомых.
