Мы стояли и смотрели, как проходят другие. Мимо проплыли бледно-голубые знамена, расписанные черными рунами.
–Хасурумн,– сообщил сьельсин-сопровождающий, приставленный ко мне Дораяикой.
Следом за знаменосцами появился и сам аэта Элантани Хасурумн верхом на сером восьмилапом звере, фигурой напоминавшем медведя, но покрытом чешуей, как змея. Аэта высоко держал рогатую голову, опустив при этом подбородок, как подобает власть имущим. Его доспех был не черным, а бронзовым, а мантия и плащ – голубыми, как яйцо малиновки, в тон знаменам. За вождем следовал почетный караул из двух десятков берсеркеров-скахари в бронзовых доспехах.
–Raka oyumn Aeta Ugin Attavaisa,– произнес мой сопровождающий, указывая на следующего вождя.
Князь Угин Аттаваиса перемещался верхом не на дрессированном звере, а на своем железном троне с механическими ногами. Флаги его были темно-синими, как и его ребристая броня. Лицо его было более квадратным, чем у остальных, а короткая косичка едва доставала до плеч. Он сидел расслабленно, держась руками за черные сферы на подлокотниках неотесанного трона. За ним также следовали два десятка солдат, вооруженных трофейными имперскими энергокопьями. Я удивился, увидев среди глашатаев Аттаваисы человека – женщину в золотом ошейнике.
Следом проехали другие князья: Иамндаина и Элугиноре, Пеледану и Колеритан, Онасира и Музугара, с которым я давным-давно сталкивался на Тагуре. Одни ехали на длинношеих животных с гладкой пористой шкурой, другие выбрали средством передвижения серые колесницы и ходячие троны, как у Аттаваисы.
–Сколько их тут?– спросил я, надеясь получить более точный ответ, чем услышал от Вати и Пророка.
Мой «гид» задумчиво поморгал:
–Последний раз насчитали двенадцать и пять сотен. Теперь, может, больше.
Тысяча семьсот князей.
Тысяча семьсот кровных кланов.
Я потупил взгляд на энарский зеленый мрамор. Спустя полминуты сообразил, что забыл дышать.
День наконец настал. Роковой день. Повернув голову, я провожал взглядом вереницу князей, появившуюся из башни с противоположной стороны. Один за другим вожди и их свита выходили из дальней башни и ступали на центральную дорогу, прежде чем свернуть к храму черепа. Только клан Пророка, только итани Дораяика еще ждали под лестницей. Сириани должен был пройти последним. Это место было почетным; тот, кто шел последним, внушал остальным страх. Вдали раздался нечеловеческий вой; видно было плохо, но я различил выстроившихся вдоль всего маршрута вооруженных сьельсинов в масках, потрясающих флагами своих племен.
Храма и колонн было не видать, но я знал, что меня ждет.
Я уже проходил этим путем.
За спиной раздался резкий холодный оклик, и мой сопровождающий распластался на земле. Четверо стражников, державших меня, вытянулись в струнку. Тяжелые цепи, сковавшие меня по рукам и ногам, громко лязгнули. С лестницы донеслась знакомая металлическая поступь, и, повернувшись, я увидел тонкие бронированные плечи и высокий белый гребень генерала-вайядана Вати.
–Raka uelacyr jujia,– сказало оно солдатам-химерам, приказывая быть наготове.– Yelnun.
«Он идет».
Генерал повернул голову-башню, осматривая демонов, скахари и сотрудников МИНОСа.
–Выступаем сразу за Нетанебо!
Нетанебо наверняка было именем одного из вождей.
–Aya!– отозвались солдаты, притопнув.
Великий князь появился последним. Он должен был прибыть в храм Элу, когда все остальные соберутся, когда везде будет порядок. Сириани нужно было внимание, он хотел, чтобы все воины кровных кланов увидели его величие и его могучую свиту из воинов и колдунов.
Генерал больше не отдавал команд и повернулся ко мне. У него не было лица, но я почувствовал в его тоне фантомную улыбку.
–Oimn Belu, тебе выпала великая честь,– произнесла химера на стандартном.
–Как жареному ягненку на праздничном столе,– сухо парировал я, глядя мимо великана на тусклое серое солнце.– Но ягненок наверняка предпочел бы свободно пастись.
Я заметил, как за спиной генерала ухмыльнулся Урбейн.
Вати наклонило голову:
–Ты будешь последним аэтой среди паломников, не считая Великого.
Оно откинуло за спину белый плащ, приоткрыв лазурную тунику, и когтистыми пальцами отвязало примотанный к руке сверток:
–Подарок от Великого. Sha ti-Aeta, ti-Aeta.
«От одного аэты другому».
Генерал сунул сверток мне в руки.
Он был легким, из черного шелка. У меня проскочила безумная мысль о том, что Пророк вернул мне мой меч. Но я понял на ощупь, что внутри ничего нет. Это была просто свернутая ткань.
–Что это?
Генерал жестом показал, что мне следует развернуть. Я не без труда – спасибо кандалам – сделал это.
Это был плащ из иринира, тончайшего сьельсинского шелка, плотный и черный как ночь. Развернувшись, он затрепыхался на ветру над зеленым мрамором у меня под ногами. В бледном солнечном свете ярко засияла алая, как артериальная кровь, вышивка.
Мои цвета. Я посмотрел в горящие искусственные глаза Вати. Сьельсины не различали красный цвет. Я покосился на Урбейна, Северин и других колдунов. Это было их рук дело.
Повысив голос, чтобы слышала вся свита великого князя, Вати произнесло на сьельсинском:
–Это плащ для царя!
Под сводами разразился нечеловеческий хохот, и кровь застыла в моих жилах.
Выхватив у меня царственный плащ, Вати набросило его мне на плечи и закрепило. Такую же накидку, с тесным коротким воротником-стойкой и застежкой на плече, носил сам Сириани. Я вздрогнул, вспомнив о том, что в подземельях Великого конклава мне снилось, как я иду в последний путь в сьельсинском плаще.
Потрясая саблями, сьельсины завыли и заулюлюкали, словно демонические обезьяны.
–Aeta!– воскликнуло одно.
–Aeta ba-Yukajjimn!– подхватило другое.
«Царь паразитов»,– перевел я.
–Царь!– насмешливо кричала толпа.– Царь! Царь!
Мое видение и реальность протянулись параллельно друг другу, будущее обратилось навстречу мне, как в великих городах Тихого. Ждать оставалось недолго. Еще чуть-чуть, и меня поведут через пустыню среди других паломников…
…чтобы встретиться с пророчеством.
–Раб, где твой хозяин?– спросил я генерала.
Вати вскинуло металлическую руку, царапнув острым когтем мне по лбу. Миг спустя я почувствовал вспышку боли, и горячая кровь потекла в глаза. Укрепленный машинами мозг существа рассчитал расстояние между нами до микрона, со сверхчеловеческой точностью проложил траекторию удара. Будь я на полдюйма ближе – и его коготь пробил бы мне череп. На полфута ближе – и от моей головы осталось бы кровавое месиво.
