Великие, но ужасные.
–Дораяика, что все это значит?– нарушил тишину храма грубый голос.
Я отвлекся от созерцания колонн и, оглянувшись, увидел сьельсинов, которые спускались по узкой лестнице. Как я сразу догадался, все они были аэтами, князьями. Одетые в черные или белые доспехи, они все же отличались друг от друга. Рогатые гребни были обмотаны или украшены серебром, цепочки с лазуритами, сапфирами и маленькими подвесками в виде рун свисали на лоб. У некоторых ониксы и лазуриты были в бровях и под глазами, из-за чего лица напоминали самоцветные панцири. Почти все носили плащи лазурного, синего или черного цвета. На одном даже была бледная накидка из сьельсинской кожи, весьма похожая на ту, что я видел на Элу во сне.
Говоривший сьельсин шел во главе процессии, и на нем была похожая накидка, вот только у рук, придерживавших тусклую серебряную брошь у горла, было не шесть пальцев, а пять. Его доспех был грязно-белым, бесцветным, как небо Эуэ, и украшен кусочками похожего на нефрит энарского камня. Отрубленные руки скелетов, скрепленные между собой, обрамляли лоб и скулы. Украшения на руках сьельсина я принял за бронзовые кольца, но быстро понял, что это потускневшие от времени человеческие челюсти. На каждом бицепсе их было по полдюжины, и издалека они напоминали сегментированные пластины легионерского доспеха.
Сириани даже не повернулся к пришедшему и продолжал с прищуром глядеть на меня, сбитый с толку моей репликой.
–Ты с ума сошел?– грозно произнес незнакомец.– Что эта мерзость делает в святилище?
Пророк вскинул руку, запрещая вождю в костяных доспехах приближаться ко мне.
–Lannu!– прошипел он.– Иамндаина, этот yukajji – аэта. Он убил Отиоло и Улурани.
Иамндаина замедлило шаг. Несмотря на силу и высокое положение, оно, очевидно, без иллюзий расценивало свои шансы в поединке с самопровозглашенным Князем князей, чья армия следила за порядком на всеобщем вече и чьи генералы-химеры дожидались в считаных футах за порогом храма. По древним законам в храм Элу допускались только аэты, но я чувствовал, что закон не остановил бы никого, если бы на Пророка напали.
Иамндаина остановилось недалеко от меня и прищурило чернильные глаза. Другие вожди тоже замерли. Я узнал среди них черно-синий доспех Угина Аттаваисы и князя Гуриму Пеледану.
–Этот убил Улурани?– спросило Иамндаина, разглядывая меня, как хозяин собаки – какашки питомца.– Этот?
–Улурани было великим воином,– произнес другой сьельсин, мрачный, в зеленом плаще.– Одним из лучших в старых кланах. А Отиоло… Отиоло было dunyasu, отступником, но сражалось как зверь.– Этот сьельсин тоже оценивающе присмотрелся ко мне.– Дораяика, если сказанное тобой правда, ты привел к нам susulataya.
–Убить этого yukajji!– воскликнуло Иамндаина, оскалившись и потянувшись рукой к сабле.
Сириани зашипел в ответ и встал между мной и ксенобитом.
–Это один из нас, Аваррана!– Пророк не стал хвататься за меч, которого у него, кажется, и не было.– Убери оружие! Аэтам запрещено убивать друг друга в этом месте. Такова была воля Элу!
Челюсть Аварраны Иамндаины дрогнула, зубы выползли из-под тонких губ, круглые глаза сузились.
–Спокойно, сородич,– сказало Угин Аттаваиса, кладя руку на плечо Иамндаины.– Тебе известны законы. Нарушитель никогда не узнает истины.
–Это непозволительно.– Бледное лицо князя Иамндаины помрачнело.– Это… животное нужно убить. Оно оскверняет сам воздух, которым дышит!
Аттаваиса причудливо повернуло голову по часовой стрелке, что означало согласие или подтверждение. Сьельсинский кивок.
–Это случится, сородич. Обязательно. Но в свое время! Дораяика созвал аэтаванни, и если его слова правдивы, если этот dunyasu ujin yukajji на самом деле аэта, то убить его сейчас – dunyasu.– Оно положило когтистую руку на руку Иамндаине, лишая того возможности выхватить саблю.– Это запрещено указом самого Элу.
–Yaiya toh,– согласно добавило Пеледану.
Аттаваиса перевело взгляд с Иамндаины на Дораяику, ожидая одобрения Князя князей. Дораяика жестом приказал кобальтовому князю отпустить костяного, и Аттаваиса послушалось.
Заметив эти переглядки, Иамндаина ухмыльнулось, по-змеиному высунув челюсть из-под губы.
–Ti-nartu gin ba-Elu ne?– ехидно спросило оно, клацнув зубами.– Указом Элу? Или Дораяики?– Оно наставило коготь на Сириани.– Ты не он. И не пророк. Может, у тебя и твоих рабов,– слово «рабы», kajadimn, Иамндаина адресовало Аттаваисе и Пеледану,– и достаточно войск, чтобы заставить всех собраться, но никакая армия не сделает тебя новым Элу. Ни за что!
Сириани Дораяика выслушал эту тираду с достоинством и терпением, присущим нашему императору. Кипящий под ледяным с виду спокойствием гнев выдали только раздутые ноздри.
–Думаешь, я правлю только мечом?
–А разве не мечом ты созвал кровные кланы на это вече?!– парировало Иамндаина.
–Вот как?– Сириани наклонил голову, обращаясь не к Иамндаине, а к остальным.– Пеледану, это мой меч заставил тебя прибыть сюда?
–Ты прекрасно знаешь, что нет, аэта ба-аэтани,– сказал князь Гурима Пеледану и обнажил горло.
–Это была кровь, господин!– воскликнуло Угин Аттаваиса.
–Кровь!– согласилось Пеледану и еще двое.– Izhkurrah! Izhkurrah!
Точнее, мне показалось, что они говорят «кровь». По-сьельсински – «икурран». Но что такое «ижкурра»? Похоже на древнесьельсинский язык, который я слышал из уст Элу и Аварры во сне, более неразборчивый и атональный. Я не смог понять смысла этого старого слова. Может, они намекали, что Дораяика каким-то образом потомок Элу? В его титулах не упоминались уатания – родовые ветви. Могли другие князья подчиняться ему из почтения к происхождению? Был ли Сириани прямым потомком Элу? Или тут было что-то еще?
–Знаки можно подделать!– воскликнул какой-то князь из задних рядов.
–Подделка знаков – святотатство!– поддержало его Иамндаина.
–Разве не поэтому вы здесь?– раскинул руки Сириани.– Чтобы узреть истину? Я – Syriani ba-Izhkurrah, Сириани Кровный.
Рука Иамндаины снова метнулась к сабле, заставив приблизиться лоялистов Сириани, в первую очередь Аттаваису и Пеледану.
–Богохульство!– воскликнул костяной князь.
–Ты не хочешь быть с нами, Аваррана Иамндаина, правитель Тридцать первой ветви?– спросил Сириани вместо ответа.– Не хочешь присоединиться?
С каждым вопросом он делал шаг к костяному вождю.
–Не хочешь увидеть истину?
Князь Аваррана Иамндаина сник и оскалился, чувствуя, что прижат к стенке:
–Ты богохульствуешь? Здесь, в храме Элу? Внутри тела самого бога?
–Ложь – вот единственное богохульство,– ответил Сириани.
