Сириани приблизился к нему, обходя собравшихся по дуге, как волк свою территорию.
–Аджимма, говорить истину – не богохульство!
–Истину?– повторило Аджимма.– Kulan? Ты говоришь оKulan, но где доказательства?
–Разве ты не видел кровь?– спросило Пеледану, снова используя древнее слово: «ижкурра», а не «икурран».
Но князя Аджимму это не убедило. Его громадные глаза прищурились в багряном свете ламп.
–Прорицание ничего не доказывает. Это обман! Дораяика хочет забрать всю власть себе! Он обманывает вас, Аттаваиса, Пеледану! Показывает нам картинки! Проекции! Это все не доказательства!
–Мы здесь за доказательствами!– закричал еще один князь, а за ним поднялся хор голосов:
–Datorete! Datorete!
«Доказательства! Доказательства!»
Белые руки взметнулись вверх в проклятиях и приветствиях. Князь Аджимма повернул голову, оглядывая толпу с тенью удовлетворения на гладком лице, и по-сьельсински криво кивнул. Подумав, я вспомнил, почему имя Аджимма было мне знакомо. Это был один из князей, забравших часть клана Утайхаро, когда Араната Отиоло убило старого вождя. Сириани упоминал его, обсуждая святотатственное убийство, совершенное князем Аранатой. Я вгляделся в лицо Аджиммы. В некотором смысле мы были родственными душами, собратьями по завоеваниям.
–Сириани, ты можешь утверждать что угодно. Можешь подарить нам это твое susulatayu. Но какой в этом смысл, если все это ложь?
–Какой в этом смысл?– спросил Сириани.– Скажи мне, Аджимма. Скажите мне все. Какой в вас смысл? Чего вы достигли?– Он указал на прежнего оппонента.– Онасира грабило hakurani. Hakurani! Остальные грабили yukajjimn. Жгли планеты, так?! Сотни планет! А зачем? С какой целью? Мы что, не Cielcin? Не избранный народ? Не в наших руках уничтожить ложь? Повергнуть iugannan и отправиться в новый мир?
Великий князь сплюнул на каменный пол перед собравшимися и оскалился во все зубы, повысив ледяной, как вершины далеких гор, голос:
–А вы болтаете о каких-то грабежах!
Онасиру было так просто не запугать.
–А разве сам Элу не приказал Тринадцати грабить низшие расы и приносить сюда трофеи?– Онасира растопырило ноздри.– Сюда, в Актеруму. Разве Думанн не сожгло города Azh-Hakkai? Разве сами энары не были завоевателями, поставившими на колени все звезды?
–Энары мертвы!– проревел Сириани.– Они были неправедны, и Миуданар уничтожил их!
–Veih,– возразил тихий голос.– Нет. Они совершили самоубийство. Приняли яд.
Семнадцать сотен пар черных глаз уставились на меня, и спустя три секунды тишины – абсолютной тишины – я понял, что произнес это сам.
–Dain marereu ne?– спросил Сириани, повернувшись ко мне.
«Что ты сказал?»
Я стоял один у лестничного прохода. Сьельсины – аэтаванни – окружали меня широкой дугой; ряды нечеловеческих лиц тянулись до затертых энарских колонн. Сверху одиноким пустым глазом на меня взирала икона Миуданара. Все взгляды были устремлены на меня, все уши внимали моему слову.
–Я видел их,– прямо ответил я на сьельсинском, чтобы всем было понятно.– Энары не были уничтожены по воле бога. У них не получилось уничтожить Вселенную, поэтому они самоуничтожились.
Воцарилась такая тишина, что хоть ложкой ешь.
–Ты… видел их?– переспросил Сириани, впервые с прихода в храм заговорив на моем языке.
Не последовав его примеру, я указал на храмовый пол между нами и ответил на сьельсинском, чтобы все поняли:
–Здесь.
Великий князь переступил с ноги на ногу, опустив руки почти до колен.
–…они умерли прямо здесь… и по всей империи. Сдались. Они не смогли выполнить требования богов и покончили с собой.– Я смотрел прямо в глаза ксенобиту, назвавшемуся Пророком.– И ты тоже умрешь, не закончив начатого. У тебя ничего не получится.
Не успел Сириани Дораяика ответить, как могучие руки схватили меня за волосы и оттянули голову назад с такой силой, что едва не сорвали скальп. Другая рука обвила шею; мои вены напряглись, грудь сжалась, адреналин ринулся в каждую клеточку тела, глаза вытаращились, ноздри раздулись. Я схватил эту руку своими, уронив цепь.
–Nieton kushanar!– раздался над ухом по-змеиному вкрадчивый голос.
«Его речи отравляют».
Крепкие пальцы выпустили мои волосы и поползли вокруг, обхватили лоб, не давая пошевелить головой. Земля и император! Ну и силища была в этих нечеловеческих пальцах. Даже двумя руками я мог лишь с трудом удерживать руку существа, сжимающую кинжал. Холодное лезвие коснулось моей шеи, и я стиснул зубы.
–Хасурумн, отпусти!– прорычало Аттаваиса, подскакивая ко мне.– Он не твой!
–Его лживый язык осквернил это святое место!– прошипел голос позади, и меня обдало горячим, влажным и смрадным дыханием.– Почему ему позволили пройти в глаз божий?!
Меня как будто обожгло над воротником комбинезона, и я поморщился, почувствовав, как капелька крови сбегает по шее. У меня перехватило дух, я выругался на родном языке. Силы покидали меня, ослабшие мышцы ныли от напряжения.
–Отпусти!– снова прошипело Аттаваиса.
Его призыв повторили несколько других.
Мог я атаковать схватившего меня вождя? Наступить ему на ногу или ударить всем телом? Сьельсин был гораздо выше меня, и я не мог ударить его головой в лицо…
Пока я думал, всё решили за меня.
Чье-то могучее тело врезалось князю Хасурумну в левый бок, и мы оба полетели на зеленый мрамор. Я почувствовал удар в живот и покатился по полу, пока Хасурумн схватилось с вождем, сбившим нас с ног. Они катались по полу черно-голубым клубком, и я узнал князя, спускавшегося на нижний этаж с Иамндаиной. Одного из клевретов Сириани.
Цепи звякнули, и не успел я встать, как меня оттащили от сражающихся аэт. Когтистые руки схватили меня, дотронулись до царапины на шее.
–Я цел!– выкрикнул я, забыв перейти на язык ксенобитов.– Eka udata! Eka udata!
–Ikurra!– воскликнул мой спаситель.
Обернувшись, я увидел нависшего надо мной князя Угина Аттаваису, протянувшего бледную руку, чтобы продемонстрировать мою алую кровь.
–Пролилась кровь!
В зале начался переполох. Сьельсины заголосили. Крики и оскорбления летели от одного князя к другому, отражались от кривых ребристых стен купола.
–Ikurra!
–Ikurra pa ba-ikurra!– закричал кто-то громче всех.
–Ikurra pa ba-ikurra!– согласилось с ним Аттаваиса.– Кровь за кровь!
На полу другой аэта успешно отобрал кинжал у Хасурумна и отбросил. Кто-то поднял его и убрал от греха подальше. Пеледану присоединилось к товарищу, и вместе они прижали неудавшегося убийцу.
