–Почему?– прошипел я, не обращаясь ни к кому конкретно.– Почему все так?
–Dajaggaa o-tajun junne!– ответил мне холодный, замогильный голос.
Эти слова были адресованы не мне; ошалев от удара и внезапной радости одновременно с ужасом и сожалением, я не сразу понял их. Железные руки схватили меня и поставили на ноги. Не успел я отдышаться и даже моргнуть, как солдаты ткнули меня лицом в алтарь и прижали, держа за волосы. Если бы я в последний момент не успел повернуть голову, мой нос был бы сломан. Голова закружилась. Шум толпы приглушился, словно я слышал его сквозь воду. Я как будто вернулся в детство, на пустынные, недружелюбные ночные улицы Боросево, и попался хулиганам.
–Только не так…– простонал я – или подумал, что простонал.
Сквозь звон в голове я расслышал лязг цепей. Цепь, что сковывала мне руки, протянули в железный затвор под алтарной плитой так, чтобы я не мог поднять голову. Я заметил в алтаре борозду – копию тех, что были на пиршественных столах Дхаран-Туна. Я знал, чем все кончится, видел это тысячу раз. Сириани Дораяика, Бич Земной, Шиому Элуша, царь сьельсинов, схватит меня за волосы и оттянет голову. Кривым кинжалом Элуша перережет мне горло от уха до уха. Моя кровь прольется на алтарь, станет единственным красным пятном в этом гиблом месте.
Но не сейчас.
Мои страдания еще не закончились.
Другие жертвы подходили ближе, собирались у подножия лестницы. Я не мог отвести от них взгляд. Хуже того, не мог прекратить улыбаться. После стольких лет одиночества, стольких мучений без дружеского плеча рядом, я испытывал от встречи с ними противоестественную радость. Слезы текли без остановки, но, к счастью, их скрывали отросшие волосы.
Сьельсинская стража притормозила людей, преградив путь скрещенными саблями. Позади легионеры все еще выбирались из развалин «Тамерлана», сопровождаемые конвоирами с саблями или пиками. Красный отряд собирался на площадке, окруженной толпой сьельсинов, которых удерживали от нападения только химеры. Моя команда выстроилась передо мной широким клином.
Около двадцати человек в повседневной офицерской одежде стояли плечом к плечу под лестницей. Айлекс, дриада с высокими скулами и голыми руками, по-прежнему выделялась на общем фоне. Ее янтарные глаза моргали, глядя на меня. Рядом с ней стояла Элара – последняя из моих мирмидонцев, ведь Паллино наверняка погиб. Встретившись со мной глазами, она кивнула, но ничего не сказала. Ее большие карие глаза застилали слезы. Дальше стояли ночной капитан Халфорд, Коскинен, Феррин и младшие офицеры, которых я почти не знал. Сначала я не узнал Тора Варро. Я никогда не видел, чтобы он носил что-то помимо зеленых роб схоластов-халцентеритов, но теперь он переоделся в офицерскую форму. Его бронзовое лицо не выражало эмоций и чувств; он словно был памятником самому себе. Справа от него – почти в центре – стоял Лориан Аристид, едва доставая макушкой до локтя схоласта. Его отросшие белые волосы были криво завязаны и закинуты на плечо, чтобы не лезли в лицо. Без трости и серебряных шин он выглядел почти как ребенок. Если бы не болезненное выражение на его бескровном лице, он бы и в самом деле сошел за ребенка. Его бледные, бесцветные глаза тоже встретились с моими, и он кивнул.
То, что Лориан промолчал, вдвойне свидетельствовало о сложности нашего положения.
–Адр!– не выдержала Элара.
Я едва расслышал ее за гулом толпы нелюдей, но понял по движению губ.
–Где Паллино?– спрашивала она.
Но я лишь помотал головой, не зная, радоваться или печалиться отсутствию старого мирмидонца. Паллино здесь не было. Как иБандита, Отавии…
…и Валки.
–Адр! Что с ним случилось?
Обычно ласковое лицо Элары исказилось от гнева и страха. Зажмурившись, я прижался лбом к холодному камню.
«Погиб,– хотелось ответить мне.– Погиб и похоронен».
Бич Земной обошел алтарь и встал над лестницей, медленно осматривая людей, с двух сторон окруженных его ордой.
«Только не так…»
Снова застучали траурные барабаны, и Бледный царь вскинул серебряную руку к небу, а другую отставил в сторону под улюлюканье и гвалт голосов.
–Izhkurrah! Izhkurrah! Izhkurrah!
Элуша опустил руку и, когда шум немного улегся, обратился не к орде, а к собравшимся людям.
–Кто из вас капитан?– спросил он на стандартном, чтобы пленники поняли.
Офицеры заерзали, переглядываясь, дожидаясь, кто первый ответит. Я мог лишь гадать, каково им было сейчас. К добру или худу, я прожил среди Бледных несколько лет. Для остальных пребывание здесь было наверняка равносильно аду или ночному кошмару наяву, от которого не скрыться.
Никто не ответил, и царь повторил:
–Кто из вас капитан?
Он наклонил голову, встряхнув серебряными украшениями. Его плащ и тога в имперском стиле поверх органического доспеха колыхались с каждым движением, совсем не похоже на нашего императора. Позади Вати, Ауламн и летающая сфера с мозгом Хушансы алчно взирали на происходящее. Великан Теяну нависал над офицерами и лестничными ступенями. Бронированные химеры и скахари в черно-синих доспехах держали узкие знамена с символом «Белой руки»… а вдали? Серо-зеленые башни и крепостные стены Актеруму – воплощенного Пандемониума – возвышались над миром и разбитым «Тамерланом».
По сигналу царя Ауламн прыгнуло вперед, раскинув громадные перепончатые крылья. Вайядан спикировал на офицеров и схватил одного когтями. Взмахнув крыльями, чудовище взмыло вверх, подняв небольшой вихрь. В тысяче футов над пустыней оно отпустило человека. Тот с криком упал на песок посреди сьельсинской орды, которая мгновенно накинулась на него, как акулы в кровавой воде. Выполнив приказ, Ауламн приземлилось рядом с Вати перед глазницей Миуданара.
–Отвечайте!– потребовал Сириани, не повышая голоса.– Кто из вас капитан?– И поднял руку, угрожая вновь натравить на людей своего крылатого любовника и раба.
–Я!– ответил тонкий усталый голос.
Посмотрев вниз, я увидел, как сквозь ряды продирается худой узкоплечий мужчина.
–Я!– повторил он, вскидывая руку.
На нем был черный офицерский костюм, но голова была побрита, как у простого солдата. Бастьен Дюран всегда был молчаливым невзрачным человеком, скучным, педантичным счетоводом, постоянно находящимся в тени амазонки Корво. Я не испытывал к нему большой симпатии, считая слишком равнодушным и чересчур формальным для наемника, и в прошлом мы не раз спорили. Бастьен был исполнительным офицером, но, на мой взгляд, трусоватым.
Вот и теперь он, кажется, пытался спрятаться за спиной других.
Теперь это было уже не важно. Больше он не прятался. Выступив вперед, солдат-зубрилка поправил фальшивые очки и резко выдохнул.
–Я капитан,– произнес он, гордо, не обреченно вскинув голову, и приблизился к солдатам, охранявшим лестницу, которые преградили ему путь скрещенными саблями.
