Неужели я уже умер?
Когда я погиб на «Демиурге», меня встретил мой двойник, облаченный в черное одеяние. Я сильно изменился. Многое выстрадал. Многое потерял. Я посмотрел на себя, избитого, оборванного. Двойник протянул руку, держа тремя пальцами некий предмет.
Я взял его – тоже тремя пальцами.
На миг наши взгляды – мой и другого Адриана – встретились.
–Отомсти за нас,– сказал он, как я недавно сказал Лориану.
Я кивнул и понял. Он был одним из тех Адрианов, которых никогда не было. Адриан, который потерпел неудачу, который в свой последний миг рванулся сквозь время. Время, что не наступило. Прошлое, что не наступило и теперь затерялось во времени. У него не получилось. А у меня – у нас – еще могло получиться.
–Отомщу.
Под алтарем я нащупал увесистый предмет. Несмотря на цепи, я схватил его и даже сквозь перчатку почувствовал мягкую кожу. Видение отпустило меня, и я сжал пальцы на знакомом активаторе и оковке. Я направил рукоять вниз, зажмурился и, взяв ее двумя руками, нажатием двух кнопок активировал клинок. Высшая материя расцвела над песками. К моей шее устремился вражеский клинок, и, отражая его, я одним ударом рассек сковывавшие меня цепи и надвое разрубил алтарь. От удара мой меч изогнулся, и на миг я испугался, что сам отрублю себе голову.
Но раздался болезненный вздох и стон, и я, свободный от оков, перекатился на спину, чтобы встретиться с врагом лицом к лицу.
Серебряная кровь хлестала из бока великого царя, и он отшатнулся, зажимая рану ладонью. Я поднялся, опираясь левой рукой на разрубленный алтарь и держа меч перед собой в увечной правой. Элуша вытаращился на меня. Со страхом? С яростью?
–Как?– изумился он.
Я не ответил.
На миг весь мир как будто застыл, хотя внизу продолжалась бойня. Мы смотрели друг на друга – две одинаковые шахматные фигуры в центре доски, с одинаковыми мечами в руках.
С одним и тем же мечом.
Неуверенно держа рукоять трехпалой рукой, я нащупал на поясе активатор щита и включил энергетическую завесу. Я не верил, что она включится. Доспех так давно не обслуживался, что она не должна была включиться. Но графеновая батарея, что была в поясе еще с Падмурака, сохранила заряд. Фрактальная завеса скрыла меня с головой, слабо померцав в воздухе, прежде чем стать невидимой. Под защитой я взял меч двумя руками и двинулся вперед, надеясь заставить великого царя защищаться. Вати спрыгнуло со ступенек на помощь хозяину, но тот жестом приказал ему остановиться. Генерал замер, не убирая руки с керамического меча на поясе.
Стоя лицом к лицу с Пророком, я услышал с площадки у лестницы тихий крик.
–Полусмертный!– кричал чей-то хрупкий голос.– Полусмертный!
Они увидели меня, и клич тут же подхватила тысяча глоток.
–Полусмертный!– кричали они, воодушевляя друг друга перед последним боем.– Полусмертный!
Я бросился вперед, целясь мечом в бедро царя чудовищ.
Не отнимая руки от раны, Элуша парировал мой выпад и заставил опустить клинок. Даже раненный, сьельсинский правитель нависал надо мной, как девятый вал, ухмыляясь прозрачными зубами.
–Тебе не отнять… мою победу,– прошипел он, ударив меня лбом в лицо.
В последний момент я успел опустить голову, так что костистый лоб царя ударил меня не в нос, а выше. От силы толчка я все равно пошатнулся; ноги подкосились, как старые ветки. Я упал на пол, прикусив язык.
Я не был прежним. Несмотря на всю решимость, на справедливый гнев, мне не хватало сил. Годы в тюрьме на Дхаран-Туне, на стене, в яме и под скальпелем многое у меня отняли. Мне удалось встать, но, кроме этого, я мало на что был способен.
–Очередной фокус!– прошипел Пророк, разглядывая мое оружие.– Спрятал его в комбинезоне так, что мы не заметили?
Он занес меч для удара, закряхтев, когда от движения рана в боку открылась шире. Секундного замешательства было достаточно. Я откатился в сторону под алтарем Элу и поднялся на ноги. На рукаве по-прежнему мигал сигнал. Я поднял меч в защитной стойке, попутно обратив внимание на схватку сьельсинов с моим отрядом. Убив Дораяику, я мог бы обратить ход боя в свою пользу, разбить новообразованную сьельсинскую империю обратно на тысячу семьсот фракций. Без лидера они принялись бы грызться друг с другом за право добраться до нас.
–Адриан!– закричала Элара.– На «Тамерлан»! Нам надо попасть на «Тамерлан»!
Я не ответил. От «Тамерлана» не было никакого толку. Линкор потерял летную годность. Падение окончательно доломало его, а черный дым означал, что внутри начался пожар. Еще немного, и языки пламени вырвутся на свободу, упиваясь воздухом Эуэ.
Корабль был потерян.
Элуша обогнул алтарь, прижимая окровавленную руку к ране. Он махнул мечом. Я поднял свой вовремя, и его клинок отскочил, как плоский камешек от поверхности воды. Описав мечом полукруг, Сириани снова опустил его с невозмутимостью палача.
Как и давным-давно в Колоссо, меня спасла левая рука. Адамантовые кости – подарок Кхарна Сагары – выдержали удар, пусть высшая материя и прорезала комбинезон и кожу в районе локтя. От удара я снова пошатнулся и припал к алтарю. В отчаянии я схватил Сириани за предплечье, остановив его меч левой рукой. Но не успел я нанести ответный выпад, как раненая ладонь Элуши прижала мою руку к алтарю. Сверкнули хищные клыки.
–Зачем сопротивляться?– прорычало чудовище с напряжением.– Все равно умрешь!
Клинок Элуши приближался к моему лицу; его кромка сияла, как лунный свет. Высшая материя была настолько остра, что не нужно было усилий, чтобы разрубить кожу, кости и мозг. Клинок приближался микрон за микроном. Я пытался освободить правую руку, но когти чудовища держали все крепче.
–Ты должен… умереть.
Я попался. У меня не получалось даже поднять меч и подставить его под клинок Сириани. Он был направлен острием вниз, и мой противник давил на меня всем весом, удерживая мою правую руку вытянутой. Другая рука едва защищала лицо от высшей материи. С вампирских клыков Пророка капали слюни; они были так близко, что я готов был представить, как челюсти чудовища вытянутся и укусят меня. Я чувствовал зловонное дыхание, запах сырого мяса и разложения с металлическим привкусом крови, размазанной по лицу Элуши.
Мое увечное плечо посылало в мозг ослепительные вспышки боли, и я понимал, что долго не продержусь. Ноздри Пророка раздулись; я отвернулся и увидел внизу какую-то возню. Мой взгляд переместился на раненый бок чудовища. Кровь, словно ртуть, капала из раны, пачкая стигийскую тогу Элуши. Я нанес противнику серьезный урон, но недостаточный, чтобы убить. Такое ранение остановило бы обычного врага, но не сьельсинского царя.
Я напрягся, сопротивляясь нечеловеческой силе Пророка, не сводя глаз с открытой раны. Показалось? Мой взгляд скользнул обратно к лицу Сириани, задержался на его оскаленных в триумфе зубах. Он ухмылялся победоносно – и с пониманием того, что я увидел.
