Я снова опустил взгляд и посмотрел на то, чего не могло быть.
Под кожей Пророка шевелилось нечто белесое и омерзительное, как рыба в илистом пруду. Мне вспомнился кошмарный сон, в котором из разрубленной шеи Пророка полезли бледные щупальца. За спиной Элуши возвышался череп Миуданара, зловеще глядя на меня пустым мертвым глазом.
–Что ты такое?– пугающе тонким голосом пропищал Адриан Марло.
–Я же говорил,– ответил Пророк.– Я тот, кто станет богом!
Он навалился на меня всем телом. Плечо закричало от боли. Смерть все-таки была неизбежна. Меня не спасло даже чудо. Высшая материя вот-вот должна была пронзить меня без всяких усилий, без сопротивления.
Без сопротивления.
Я забыл о том, о чем часто забывал Криспин, когда мы были детьми.
О том, что высшая материя – не сталь.
Не требовалось усилий, чтобы нанести рану клинком из высшей материи. Не нужно было пространство, чтобы ударить.
Хватало нескольких дюймов.
А несколько дюймов у меня были.
Я перестал пытаться освободить запястье и поднять меч. Вместо этого я развернул кисть, направив клинок так, что он уткнулся царю демонов в ногу чуть выше лодыжки. Несмотря на ограниченное пространство для маневра, оружие пронзило черный доспех, разрезало ткань и впилось в мясо и кость.
Сириани зашипел и рухнул на меня, выронив меч. Я выскользнул и занес клинок для решающего удара, желая покончить с Пророком прямо на его алтаре.
Что-то громадное и твердое как камень ударило меня и подбросило в воздух. Я перелетел через головы стражников у подножия лестницы и шмякнулся в гущу людей и трупов. Кровь мигом пропитала иринировый плащ; я попытался сесть, но безрезультатно.
На ступеньках стоял генерал-вайядан Вати. Сбросив белую накидку, похожая на скелет химера встала между мной и своим хозяином. Тварь метнулась ко мне так стремительно, как позволяло ее механизированное тело. Щит спас меня, но сила удара была такова, что я отлетел почти на сотню футов от алтаря.
Мое падение замедлило нечто мягкое, и я растянулся, ошеломленный ударом. Вокруг продолжалась хаотичная битва, все перед глазами кружилось без остановки. Я повернул голову и почувствовал, как будто падаю. Затем в глазах прояснилось, и я понял, что смотрю в изуродованное лицо женщины. Узнать ее было невозможно. Глаза были вырваны, одна щека лохмотьями свисала, оголив окровавленные зубы. Я вскрикнул и хотел вскочить, но почва под ногами всколыхнулась, заставив потерять равновесие. Я лежал на сыром красном песке посреди окровавленных тел. Одежда на них была порвана, как бумага, клочки кожи, куски мяса и внутренних органов липли к моим доспехам.
С невероятным усилием мне удалось сесть.
Вокруг сражались мужчины и женщины, вооруженные отнятыми у сьельсинов копьями и саблями. Оглядевшись, я увидел, как Теяну растоптало солдата, а другая химера схватила женщину под мышки и за ноги, подняла над головой и разорвала пополам, швырнув останки голодной толпе. Хохот и демоническое улюлюканье наполнили пространство внутри кольца Актеруму под зловещий аккомпанемент барабанов.
Вати помогло хозяину встать. Сириани снова поднял мой меч – мой оригинальный меч – и с прищуром посмотрел на меня. Стоя перед жертвенным алтарем, он опирался на правую ногу, а левая истекала кровью, которая смешивалась с останками Бастьена. На первый взгляд я наполовину отрубил эту царственную ногу, и было понятно, что темный властелин теперь навсегда останется хромым.
Но столь маленькая победа не приносила удовлетворения. От воспоминаний о страшном сне и бледном существе под кожей ксенобита на меня накатила тошнота.
Больше я ничего не мог сделать, не рискуя проиграть и встать в ряды мертвых.
Кто-то резко схватил меня.
«Люди»,– понял я и, оглянувшись, увидел Элару, Айлекс и младшего хилиарха. Я вспомнил его имя – Петрос.
–Вставай!– Айлекс пыталась меня поднять.– Нужно бежать!
–Biqqaa!– кричал Сириани, указывая краденым мечом.– Biqqaa totajun wo!
Но призывам Пророка никто не внял. О них забыли в следующую же секунду.
Сначала вспыхнул свет – белый, злобный, как солнце. Он был так ярок, что, даже несмотря на затмение, на Эуэ стало светло как никогда. Следом раздался взрыв; воздух закипел, сьельсины вспыхнули, и я скорее ощутил, нежели услышал гулкую канонаду.
–Что это?– отозвались слова в моих костях, и я обернулся.
«Тамерлан» открыл огонь. Разбитый, потерявший способность летать, корабль, брошенный на песок, как кит, палил из всех орудий. Алые яростные вспышки сопровождались дымом. Оказавшись среди своих единственных друзей во вселенной, я вскинул меч и рассмеялся.
–Земля!– воскликнул я, обращаясь к Шиому Элуше, к Сириани Дораяике и его демонической своре.– Земля! Земля и император!
Пусть в горле пересохло, а в ушах звенело, я услышал, как собравшиеся защитники Земли повторяют за мной.
–Земля! Земля и император!– восклицали они и добавляли:– Полусмертный! Полусмертный!
В тени мертвого, но бессмертного бога Пророк зашатался от изумления и смятения. Я был удивлен не меньше и огляделся. Сначала я решил, что малыш Лориан каким-то образом одолел Северин и ее охранника и что-то сделал. Но это было невозможно. Я прикрыл глаза рукой от вспышки тераваттного лазера «Тамерлана» – и замер.
На наручном терминале передо мной снова мигал индикатор, который я видел в течение всей своей неудавшейся казни. Это был не дефективный сенсор и не датчик топлива.
Это был сигнал связи.
Как я раньше не понял?
Сбитый с толку, я левой рукой проверил заушный передатчик. Он был на месте. Я тупо нажал на переключатель на терминале, не выпуская из руки ярко сияющий меч.
И тут же едва его не выронил.
–Ну наконец-то!– раздался знакомый звонкий голос.– Я уже собралась выходить и тащить тебя сюда за шкирку!
–Вал… Валка?
Мое сердце едва не выпрыгнуло из груди.
–Кто же еще, anaryan?!– Ее голос сорвался, и я обомлел.– Беги на «Тамерлан»!
–Но…– Я с трудом соображал.
Оглянувшись на Элушу и его генералов, я понял, что другого такого шанса не представится.
–Нет времени объяснять! Бегите! Хватай Элару и всех, кого сможешь!
Мои руки опустились, и я повернулся, глядя со ступенек на разрушенный, развалившийся надвое линкор. Все вокруг было усыпано трупами людей и сьельсинов, песок пропитался алой и черной кровью.
–Беги, черт побери! Беги!
Глава 42. Жертва
Валка жива.
Я по-прежнему не мог в это поверить. Я так давно потерял надежду, что почти забыл, каково это – любить. Испытать это чувство вновь было почти столь же мучительно, как переносить пытки в яме. Радость жгла меня жарче, чем плеть.
