Мне пришлось удерживать дриаду, прикрывать ей глаза плащом. Шаттл снова начал вращение. Репульсоры удержали его от переворота, но он потерял курс и продолжал движение исключительно по инерции. Завыли предупреждающие сирены, заглушая ветер и рев полумашины, схватившей моего друга и помощника.
Я поднял меч и шагнул вперед, но Бандит из последних сил отпихнул меня.
–Уведи ее!– прохрипел он и демонстративно выставил указательный палец и мизинец, проклиная своего убийцу.
«Рога дьявола».
Пальцы вайядана сжались, сдавив шею Карима, словно тот был куском пластилина в руках сердитого ребенка. Кожа порвалась, плоть превратилась в кровавое месиво, хлынула кровь… и лишь тогда я понял смысл жеста ассасина.
Я слышал не сирену.
Спустя мгновение раздалось три громких взрыва. Стаккато. Два на руке Ауламна, третий на груди. Когда Бандит успел прикрепить заряды? Две небольшие магнитные мины оторвали руку генерала, а третья выбила его из кокпита. Шаттл резко накренился, и я предположил, что вайядан, вылетая, ударился о крыло «Ибиса».
Завыла настоящая сирена, и я бросился к приборной панели, стараясь не смотреть на окровавленные останки друга. Схватив штурвал, я отчаянно попытался выровнять «Ибис», но было уже поздно.
–Назад!– крикнул я Айлекс и остальным.– Держитесь!
Еще секунда, и мы ударились о корпус линкора. Металл чиркнул по адаманту со звуком, что был едва ли не противнее боевого клича Ауламна. Валка что-то закричала мне в ухо, но я не обратил внимания. Времени не было. Мы упали, и я отключил репульсоры. Больше ничего нельзя было сделать. Без тормозов не было смысла выпускать посадочные опоры. При столкновении я прикусил язык и почувствовал во рту привкус железа.
Я сплюнул.
–Паллино! Нужно выбираться!
Кто-то открыл боковые люки. Внутрь ударил серый свет. Дхаран-Тун постепенно уходил с лица солнца Эуэ. Воздух был густым, белесым. Без церемоний я достал из кобуры окровавленный пистолет Бандита и подал Айлекс рукоятью вперед.
–Ты нам нужна,– сказал я, насколько возможно прикрывая собой труп ее возлюбленного.
В янтарных глазах дриады стояли слезы, но не текли.
–Он спас нас,– сказал я, стыдясь того, что моя рука с пистолетом затряслась.– Нельзя допустить, чтобы это оказалось напрасным.
Айлекс потянулась к пистолету. Ее руки не дрожали, а слезы так и не покинули глаз.
–Ты мог его спасти.
–Что?– удивленно посмотрел я на нее.
–Ты мог его спасти!– резко повторила она.
–Не мог,– помотал я головой.
–Марло, не вешай мне лапшу на уши!
Она вырвала пистолет из моих трясущихся пальцев. Я навсегда это запомнил. Не «Адриан», а «Марло».
–Ты мог бы сделать так, чтобы рука этой твари сломалась о стекло или прошла сквозь него…– она покосилась на растерзанное, окровавленное тело Карима в пилотском кресле,– но ты этого не сделал.
Мне хотелось сказать, что это было не в моих силах, что я был слишком слаб, чтобы воспользоваться двойным зрением. Что на это не было времени, что я попросту не успел – и никак не мог успеть. Но это было не важно. Все было не важно. Она страдала, как и Паллино, и никакие слова не тронули бы ее, пока она пребывала в царстве печали.
Я просто помотал головой. Острое лицо дриады с отвращением скривилось, и она выскочила из кокпита.
Я задержался, лишь чтобы достать из перевязи Бандита один кинжал. Я не религиозен, и даже если бы был, то вряд ли знал бы нужные слова, чтобы проводить благой дух фраваши Карима к джаддианскому владыке света. Вместо этого я молча низко поклонился.
Глава 43. Сын стойкости
Солдаты уже высыпали из шаттла на громадный фюзеляж «Тамерлана». Мы были приблизительно в миле над пустыней, далеко от кормы, где гигантские двигатели и пустые топливные баки возвышались над ровной дугой верхней палубы. Здесь, на высоте, гулял сухой ветер, хлеща почти бесконечную адамантовую пластину под нашими ногами и трепля мои волосы и плащ. Казалось, будто мертвые пальцы хотят утащить меня в преисподнюю, разверзшуюся среди черных песков.
Я спрыгнул следом за солдатами, не сводя глаз с черного шрама, оставленного «Ибисом» на поверхности «Тамерлана». Он тянулся на тысячу футов вдоль покатого корпуса в направлении пустыни и храма. Позади лежал разрушенный нос линкора. Впереди маячили двигатели и гряды хвостовых башен – человеческий ответ далеким прямоугольным башням энарского города-кольца. Оглянувшись, я увидел далеко внизу череп Миуданара и почувствовал гнетущий взгляд его пустого глаза.
С моей наблюдательной позиции открывался прекрасный обзор. Внизу алое пятно нашей армии сжималось, зажатое между двумя черными пятнами. Сьельсины окружили людскую колонну, отрезав путь к отступлению. На высоте шума сражения почти не было слышно, доносился лишь отдаленный тонкий вой на фоне громыхающих орудия «Тамерлана». Корво не могла стрелять по Бледным вблизи выживших без риска задеть своих. Она лишь могла разгонять дальние ряды орды. Мелкие группы сьельсинов бежали по пескам, побросав поломанные синие и зеленые знамена.
–Куда теперь, милорд?– спросила бритоголовая девушка с квадратным лицом. На ее макушке кровоточили две раны, полученные в драке с Бледными.
–Внутрь,– ответил я и огляделся.– Паллино?
Старый хилиарх, кряхтя, выбрался из шаттла. Ему было плохо – об этом говорили покрасневшие и опухшие глаза. Он осмотрел свой плазмомет, отсоединил вольфрамовое ядро теплопоглотителя и заменил на другое.
–Рядом должен быть люк.
–Корво!– Я по привычке дотронулся пальцем до заушного передатчика.– Вы нас отслеживаете?
–Вас и Пала,– ответила капитан спустя секунду.– Служебный люк в полумиле от вас, по правому борту в сторону кормы.
–Понял,– ответил я.
–Что она сказала?– спросила Айлекс.
У нее не было рации, как и у всех, кроме Паллино.
–Есть люк.– Я посмотрел в нужном направлении и указал ножом Бандита.– Туда.
–Пошевеливайтесь!– без промедления крикнула Айлекс солдатам.– За мной!
Зеленая фигурка в черной форме легионера повела группу по голому корпусу разбитого корабля.
–Времени в обрез,– сказала Корво по рации.– У меня не получится долго удерживать их вдали от корабля.
Я плохо расслышал ее. Мой взгляд был прикован к вратам Актеруму. Две башни возвышались над заходящим солнцем, наполовину выглянувшим из-за Дхаран-Туна. В ржаво-коричневом ореоле поднялось большое облако серой пыли – символ новой угрозы.
–Это еще что?– спросил Паллино, кажется очнувшись от тумана, в который погрузился после гибели Элары.
Я уже не в первый раз проклял свои волосы, из-за которых не мог надеть шлем. Невооруженному глазу облако казалось просто облаком.
