Хранительница Фессы взяла керамический чайник и разлила по чашкам нечто горячее и зеленое, после чего повернула поднос чашками к нам. Валка сразу выпила, а я продолжал разглядывать Имру. Мне показалось, что я нашел у нее черты Сиран. Чуть более смуглая, чем у прочих селян, кожа. Миндалевидные глаза, положение челюсти при разговоре. Как же удивительно течение времени! Оно и в самом деле мимолетно.
–Наверное, это вас мне следует поблагодарить за патрицианские гены.
–Если кого и благодарить, то ее,– с чувством ответил я, мотая головой.– Сиран была… хорошим другом. Славным бойцом. Много раз спасала меня.
–Она верила, что вы вернетесь.– Имра поставила свою чашку на стол и обхватила ладонями.– Но я не думала, что это случится на моем веку. Что мне придется…
–Что – придется?
Имра удивленно моргнула:
–А вы не знаете?– Она с прищуром посмотрела сначала на меня, потом на Валку.– Тогда зачем вы здесь?
–Все погибли,– ответил я, не подумав.
–Мы потеряли всех друзей.– Валка положила ладонь мне на руку.– Нам больше некуда было деваться.
Я сидел молча, пока Валка вкратце, общими фразами рассказывала о пленении и уничтожении Красного отряда. Мне не хотелось встречаться глазами даже со своим отражением в зеленом вареве. Снаружи снова звякнули колокольчики, и я выглянул в окно, пересчитав серые морские утесы на горизонте.
–Сожалею о вашей утрате,– произнесла Имра, не скрывая ужаса.– Значит, вы ищете… убежища?
–Тишины,– ответил я.
–Спокойствия,– поправила Валка с некой беспомощностью в голосе, которую прежде я слышал крайне редко.
Я напомнил себе, что она больше десяти лет провела в трюме грузового судна в компании Корво, Бандита и Паллино. Она тоже страдала, пусть и иначе, чем я.
–Нам больше некуда податься,– откашлявшись, сказал я, отодвинув нетронутую чашку.
Имра посмотрела удивленно и спросила:
–Почему не вернуться обратно на…– Она задумалась, вспоминая название.– Несс?
–Потому что все мертвы! Понимаешь?– Я привстал, потрясая дрожащими кулаками.– Не знаешь, что с нами сделают на Нессе? О чем будут спрашивать?
Мне не хотелось даже вспоминать о случившемся, не говоря уже о том, чтобы рассказывать об этом на допросе или представлять письменный рапорт. Даже эти записки мне приходилось многократно прерывать. Я записывал по предложению в день, неуклюжими шажками возвращаясь на Дхаран-Тун и в руины Актеруму. Даже спустя столько лет я так и не исцелился. Остались шрамы и раны, над которыми не властно ни письмо, ни искусство.
–Я не могу…– прошептал я.– Не могу…
Я так долго был один, что сидеть здесь с Валкой и этой девушкой, смутно напоминавшей давнюю подругу, было настоящей пыткой. Я думал, что последние годы на «Ашкелоне» вылечили меня, но теперь почувствовал лишь опустошение. Пока мы воевали среди звезд и терпели лишения, время шло. Зачем мы прилетели сюда? Что я надеялся найти? Живую Сиран? Точно нет. И эта девушка не была Сиран, хотя в ней и текла ее кровь. Здесь мне было не найти семью и дом.
–Простите,– извинилась Валка, обнимая и успокаивая меня.
–Не за что,– покачала головой Имра.
Я отвернулся, не в силах стерпеть жалость в ее глазах.
После недолгой паузы она продолжила:
–Значит… вы не знаете про остров?
Я был не в состоянии что-либо отвечать, поэтому Валка взяла разговор на себя.
–Остров мертвых?– Она не отпускала меня, но все внимание сосредоточила на девушке напротив; снаружи мелькнули деревянные колокольчики.– Что это?
–Я думала, вы знаете,– снова покачала головой Хранительница.– Бабушка говорила, что вы должны знать.
–О чем?
–Ваш отец,– кивнула Имра в мою сторону.– Там ваш отец.
–Женщина, мой старик на Делосе,– моргнув, огрызнулся я.
Оттолкнув руки Валки, я тяжело опустился в кресло и наклонился над столом:
–Не водите меня за нос.
Праправнучка Сиран побледнела и вжалась в кресло.
–Он сказал, что вы однажды вернетесь и что должен с вами встретиться. Приказал прислать на Фессу криокапсулу.
–Мой отец – лорд-архонт Обители Дьявола!– Я зажмурился и спрятал руки под столом.
–Сиран ему помогала!– воскликнула Имра.
–Хватит врать!
–Моя семья обслуживала эту капсулу почти пятьсот лет,– едва выдавила Имра, и я понял, что мой крик напугал ее.
Валка положила руки мне на плечи, не позволяя встать и уйти.
Зачем мы сюда пришли?
–Сначала Сиран, потом ее дочь Элара. Потом моя бабушка, мой отец, теперь я,– очевидно напуганная, затараторила она.
Мне было все равно. Меня не тронуло даже то, что Сиран назвала дочь Эларой, я даже не вспомнил падение ее соименницы с шаттла.
–С тех самых пор, как он покинул институт! Клянусь, милорд, я вас не обманываю!
Ярость, закипевшая во мне секунду назад, испарилась, как роса на солнце.
–Институт?– опешил я и разжал кулаки.– То есть… атенеум?
Я перевел взгляд на Валку. Хранительница говорила не о моем настоящем отце, а…
–Гибсон,– уточнила Валка.– Тор Гибсон?
–Он же был схоластом?– спросила Имра.
–Был?– Я посмотрел сначала на Валку, потом на Хранительницу, глотая эмоции, которые толком не могу описать.– Что это значит?
Нельзя взять и перестать быть схоластом. В крайних случаях тебя могли лишить звания или предать анафеме, уничтожив все твои исследования и труды, но клятва Предписанию давалась на всю жизнь.
–Так вы совсем ничего не знаете?– Девушка в смятении глазела на нас с Валкой.
–Нет, черт тебя побери!– снова разозлился я.
–Значит, он не ваш отец?– задумчиво спросила Имра.
–В некотором смысле – да,– вмешалась Валка.– Говорите, Тор Гибсон на Фессе? В крионической фуге?
Я оцепенел, пытаясь осознать услышанное. Гибсон… жив? Я зажмурился и закрыл лицо ладонями. Имра поерзала в скрипучем деревянном кресле:
–Моя прапрабабка помогла ему все устроить. Пообещала присматривать за ним. Ради вас.– Она замолчала, и в окно ворвался далекий крик чаек.
«Опять пешки,– подумал я и через рубашку дотронулся до скорлупы Тихого.– Только вперед».
–Как ему удалось покинуть атенеум?– спросил я.
Злость и разочарование как рукой сняло. Я больше не жалел о том, что прилетел сюда.
–Я не знаю!– удивленно ответила Имра.
–Прости.
Я потер лицо, желая вновь предстать перед ней нормальным человеком, и улыбнулся. Теперь я определенно видел в ее лице черты Сиран, своей давней подруги. Я вдруг почувствовал себя очень старым. Древним и одиноким. Она была еще совсем юна, вряд ли старше тридцати. Мне было в десять с лишним раз больше. Она родилась всего за пару лет до того, как я остался в одиночестве на «Ашкелоне». А с того дня, когда Высокая коллегия запустила мой геном в свой ткацкий станок и Тор Альма достала меня из инкубатора, минуло почти тысяча лет. Могла ли эта женщина, эта девочка, осмыслить столь долгий срок? Я и сам-то едва мог, хотя прожил так долго и так печально.
