–От имени конклава объявляется, что решение не будет принято сиюминутно. Конклав должен в деталях рассмотреть предложение делегации.
Коллеги говорящего согласно закивали.
Вдруг Семнадцатый председатель откашлялся.
–Человек просит голоса.
Он поднял руку; остальные один за другим повторяли его жест. Лишь компания Девятого традиционно осталась сидеть со сложенными руками.
–Двадцать девять,– подсчитал Первый председатель,– против пяти. Голос предоставляется.
Семнадцатый председатель едва заметно улыбнулся и встал, прежде чем начать. Я увидел, что он чрезвычайно высок и осанист; судейская мантия лежала на его плечах подобно королевской. Он вовсе не походил на представителя равного народа.
–Шестой председатель отметила верно. То, что Империя вдруг сменила гнев на милость, говорит об их отчаянном положении. Делегация утверждает, что вправе идти на уступки. В таком случае необходимо рассмотреть внесение дополнительных пунктов в соглашение, предложенное Соларианской империей. Нужны поправки.
–Поправки?– переспросил я с некоторым облегчением. Мне было куда комфортнее вести диалог с настоящим человеком, а не с говорящей головой.
–Какие, например?– вставил Варро.
Валка молчала. Она не была представителем Империи и не имела права выступать от ее имени. Она была моими глазами; механические глаза, давным-давно данные ей тавросианскими соплеменниками, не упускали ни одной мелочи, а наномашины, управлявшие серым веществом ее мозга, ничего не забывали, как и Варро с его многолетними мнемоническими тренировками. Эти двое были незаменимыми свидетелями.
–Например, право поселения в Верхнем Персее,– ответил он и улыбнулся, пока автопереводчик передавал его слова на языке, который, как они думали, был единственным понятным мне.
Семнадцатый председатель ни секунды не раздумывал перед ответом, и я понял, что все это было спланировано с самого начала.
Я потупил взгляд. Неужели мой визит в Содружество заведомо был обречен на неудачу? Неужели в Имперском совете ожидали, что Великий конклав выдвинет требования, на которые я не смогу согласиться? На которые Империя не сможет согласиться?
Неужели император дал мне очередное невыполнимое задание? Несомненно, Имперский совет осознавал, что такая вероятность есть. Мы тысячелетиями не позволяли лотрианцам расширять территорию за счет рукава Персея. Даже наше последнее вооруженное столкновение случилось из-за этих территорий.
–Право поселения…– покачал я головой.– Мне нужно будет посоветоваться с имперским руководством.– (Если бы меня в самом деле назначили ауктором, я был бы вправе согласиться сразу же.)– На это потребуется время. Пока мы можем обсудить другие детали договора.
–Исключительно на гипотетической основе,– добавил Тор Варро, мастер точных формулировок.
–Человек требует голоса,– произнес еще один человек.
Все повернулись к говорящему.
Девятый председатель поднял руку, выставив вверх палец. Учитывая, что до этого он трижды высказывался против предоставления слова коллегам, я удивился, что ему хватило наглости требовать слова самому. Но несколько рук – его приспешников – тут же взметнулись вверх, а следом еще больше.
Руки подняли все.
Я плохо разбирался во внутреннем устройстве политики конклава и поэтому не знал, как это оценивать.
–Тридцать четыре,– хрипло произнес Первый председатель,– против нуля. Голос предоставляется.
Девятый председатель даже не потрудился встать. Он откинулся на гранитную, похожую на памятник спинку кресла, как император, в надменности и горделивости не уступая оставшемуся стоять Семнадцатому председателю.
–Почему соларианский император прислал сюда именно этого человека? Адриан Марло хорошо известен. Этот делегат – воин, а не дипломат. Почему Красный император отправил на Падмурак воина?
–Потому что каждый должен служить на благо других в меру своих способностей,– колко ответил я, впервые заговорив на чистом лотрианском.
–Замечательно!– захлопал в ладоши Девятый председатель.– И весьма верно подмечено. Но вопрос остался без ответа. Почему именно этот делегат?
Лотрианская традиция непрямых обращений – с целью стереть любую идентичность, за исключением сугубо функциональной,– постепенно начинала меня раздражать. Пусть у лотрианских сервов формально не было хозяев, но в Империи даже у рабов были имена. Меня уже тошнило от лотрианского коллективизма, но я стиснул зубы и не позволил раздражению выйти наружу, выдохнув через нос и вспомнив стоические афоризмы Гибсона. Я чувствовал, что от моего ответа зависит многое, хотя и не знал почему. Несколько секунд посмотрев в глаза Девятому председателю, я перевел взгляд на других: престарелого Первого председателя, статного Семнадцатого. Множество почти безликих людей, одетых в серое, словно коллегия колдунов, поднялись над Великим конклавом, направив на меня микрофоны и голографы.
–Я знаю сьельсинов,– ответил я и для убедительности повторил это на языке Содружества, осторожно обращаясь с неуклюжими лотрианскими конструкциями.– Din konraad vedajim Rugyeh.
«Человек знает чужих».
–Во всей Империи нет никого, кто бы лучше меня изучил врага,– сказал я.– Я лично убил двух их князей, чем не может похвастаться никто другой. Я сражался с тремя пальцами Белой руки, служащей Бичу Земному. Я был первым, кому удалось убедить врага сдаться в плен на Эмеше. Император послал меня сюда, потому что я могу объяснить вашим адмиралам тактику и стратегию врага. Нашего врага. Господин,– обратился я к Двадцать Пятому председателю,– мое присутствие здесь и мои слова – не угроза. Это предупреждение. Сьельсины приближаются, и если падем мы, вы будете следующими. Они разрушат купола вашего великого города и сожрут ваш народ. Помогите нам, а мы поможем вам.
Всю мою речь Девятый председатель улыбался. Когда я договорил, он ничего не сказал, лишь снова откинулся в кресле, очевидно демонстрируя, что закончил.
–Конклав рассмотрит предложение делегата,– произнес Первый председатель.– Заседание окончено.
Сказав это, он потянулся к пустому креслу и что-то захлопнул. Вытянув шею, я смог различить книгу в черном кожаном переплете, фолиант длиной в локоть и шириной примерно в фут, чуть больше моих собственных дневников. Председатель встал и поднял книгу над головой, демонстрируя черную звезду на обложке. Теперь я понял, что передо мной экземпляр «Лотриады».
Я никогда не видел печатных копий этой книги. В детстве я, разумеется, ее читал – все дети лордов обязаны ее прочесть, чтобы понять, какое зло она несет. Но, как и большинство текстов на Делосе, «Лотриада» была в голографическом формате. Глядя на ее истинный облик, я испытал ужас.
Черная книга.
Единственная книга, разрешенная в Содружестве.
Подходящий символ, демонстрирующий все противоречия. Эта нация называла рабство свободой, выдумку – правдой и прославляла свой народ, разрушая саму концепцию личности.
