Но времени размышлять не было.
–Где гренадер?– спросил я.
–Не видать,– ответил Бандит.– Паллино, отведи его светлость в укрытие.
Карим, искусный фехтовальщик, снял с перевязи метательный кинжал и вынул керамический меч. Когда он повернулся, молочно-белый клинок заблестел. Я тоже достал меч, но не активировал. Вокруг свистели пули, превращая борт перевернутой машины в решето. Появились новые люди в красно-белых повязках; они не бросались на нас, а двигались медленно, методично лавируя среди машин. Они не были похожи на революционеров, анархистов, либералистов, или кем там еще их называли. Скорее – на профессиональных солдат.
Гоплит из моей стражи выстрелил, но заряд его дисраптора отразился – не от щита, а от какой-то защитной одежды под серой шинелью. Повстанец дрогнул и метнулся в укрытие. Другому удалось разобраться с одним из наших солдат у дорожной ограды, но он тут же попался Бандиту. Белым норманским мечом Карим выбил у мужчины ружье. Сверкнул зажатый в другой руке кинжал. Пролилась кровь. Бандит развернулся и с размаху метнул кинжал прямо между глаз другому повстанцу. Тот упал, как ниппонская марионетка, выпавший дробовик грянул сильнее грома.
Остальные принялись стрелять; пули кромсали воздух между нами. Зазвенели разбитые стекла. Бегущие гражданские, задетые шальными пулями, попадали на землю. Мы открыли ответный огонь. Гоплиты укрылись за правительственными грунтомобилями.
–Нужно найти того, кто пустил ракету!– крикнул я Паллино, схватив старого солдата за плечо.
Он кивнул и передал приказ остальным солдатам.
Почему задерживались лотрианские префекты? У них наверняка были флаеры для оперативного реагирования. Им давно пора было появиться и окружить нас со всех сторон. Паллино пальнул, высунувшись из-за багажника машины, и довольно ухнул, поразив противника.
Стекло между нами разбило пулей, и, подняв голову, я увидел на другом конце моста полдюжины либералистов, целящихся в нас из пистолетов. Мысленно порадовавшись наличию щита, я едва не рассмеялся. Похоже, мимо нас пробегали не только невинные прохожие.
–Хорошо сработано…– пробормотал я себе под нос.
Не дожидаясь нравоучений от Паллино, я отпрыгнул от машины и бросился по дороге навстречу им, быстро пересекая пустое пространство между остановившейся автоколонной и новыми врагами. Либералисты целились тщательно, чтобы не попасть в своих союзников на другой стороне. Мой щит отразил пулю, и та разлетелась вдребезги. Я активировал меч, клинок заструился, как ртуть. Ближайший ко мне противник даже не дернулся, рассчитывая, что каждый удачный выстрел ослабит мой щит.
Но когда я добрался до него, уверенность врага мгновенно сменилась паникой. Должно быть, он плохо разбирался в принципе действия полей Ройса и не знал, что для щита его выстрелы были все равно что комариные укусы. Энергетическое копье могло – и то без гарантии – заставить барьер разрядиться за столь короткий срок, но простые пули?
Я разрубил его надвое.
Пятеро повстанцев принялись палить по мне. От свиста пуль ничего не было слышно. Я прикрыл лицо рукой и нырнул за припаркованный грузовичок, из топливного отсека которого еще тянулся пар. Пули принялись терзать его корпус; металл затрещал, стекло зазвенело. Гражданская машина не была бронированной, как правительственный кортеж, и я опасался, что шальная – или специально направленная – пуля может пробить топливный отсек. Оставаться здесь было нельзя.
Из-за грузовика появился стрелок, вооруженный дробовиком. Он был не из тех пятерых – они с пистолетами. Вероятно, обошел нас по обочине. Он ткнул стволом вперед, будто штыком, надеясь застать меня врасплох и просунуть ствол сквозь энергетическую завесу. Но я треснул его головой о машину. Контуженый стрелок рефлекторно спустил курок, и картечь, отразившись от моего щита, усыпала улицу.
Повстанец с окровавленной головой пошатнулся. Новый выстрел пришелся в щит прямо надо мной, и я отвлекся. За низкой машиной спрятался еще один либералист и стрелял через капот. Уловив момент, он с боевым кличем рванулся ко мне.
Слишком медленно.
Меч из высшей материи описал дугу, разрубив оружие и обе руки мужчины. Пока он падал, один наш гоплит добил того, кто в меня стрелял. Между машинами у ограждения я заметил еще врага и побежал к нему, не обращая внимания на выстрелы и рикошетящую от асфальта картечь. За моей спиной Бандит в одиночку сражался с группой либералистов. Его кинжалы и меч стремительно мелькали.
Я нырнул к ограждению, на ходу задев мечом фонарь, который пролетел тысячу футов и рухнул в канал. Мост содрогнулся от нового мощного взрыва, и грузовик вспыхнул алым пламенем. Взорвался топливный отсек. Красные всполохи окрасили все вокруг кровавыми оттенками, я повернулся, успев заметить на фоне пламени темные фигуры. Меня вновь поразила их слаженность. Это была не шайка отчаянных борцов за свободу. Нет, это были обученные и хорошо снаряженные солдаты.
Я вспомнил слова Дамона Аргириса: «В нашей разведке полагают, что это все выдуманные партией страшилки».
Страшилки. Или партийные марионетки?..
Пока я стоял у ограждения, Паллино со товарищи разделались с последними из арьергарда повстанцев, после чего пошли на подмогу Бандиту. Победа была близка. Я вскинул меч, чтобы воодушевить солдат на решающую атаку.
–Земля и император!– воскликнул я – не из набожности или патриотизма, а для того, чтобы не терять в этом проклятом месте нашу идентичность.
Но тут я понял.
Вспомнил.
Вспомнил, почему мост показался таким знакомым.
Серые башни в центре Восьмого купола, которые я так хорошо видел со своего места, были теми самыми, что я видел – помнил из еще не наступившего будущего – во сне в ночь перед первой встречей с Великим конклавом.
Еще не наступившего будущего, которое могло наступить.
Если воспоминания о прошлом предостерегают нас от повторения ошибок, то мои воспоминания о будущем предостерегали от их совершения. Таким же образом, как знакомые запахи или звуки пробуждают в памяти давно минувшие события, мое прибытие в Ведатхарад всколыхнуло кошмарные видения того, что может здесь произойти. Того, что мое тело и мозг знали со дня, когда на вершине горы Тихое наполнило мою голову Временем.
Я слишком поздно вспомнил о падении.
Третья ракета ударила в ближайшую ко мне машину. Я не успел воспользоваться тайным зрением, не успел даже вскрикнуть.
Я не услышал, как ругается Паллино и кричит Бандит. Меня отбросило назад, в металлическое ограждение, с такой силой, что едва не вышибло дух. Последним, что я осознал перед ударом, были долгий шум ветра и темнота.
Глава 16. Падальщики
Во сне я снова упал, снова увидел мост и пламя. Услышал выстрелы и крики. В голове как будто звенел колокол. Я стиснул зубы, потому что было больно. Руки шевелились. Ноги шевелились. Ничего не было сломано. Меня спас комбинезон; амортизирующий гель защитил конечности при падении. Вокруг было что-то липкое и тягучее.
