Падмурак.
Нужно было связаться с Валкой и консулом, предупредить их. Спасти.
Конклав устроил на нас покушение. Они хотели развязать войну.
Безопасно ли в посольстве? Рискнет ли Содружество напасть, тем самым спровоцировав вопиющий скандал?
–Еще немного,– сказал Смотрок, присаживаясь рядом со мной на планшир.– Чуть-чуть.
Я смутно видел очертания лодки, видел Смотрока и Перевозчика, направляющего нас вниз по каналу. Дважды мы проплывали мимо других zuk; одни возились с трубами, другие что-то искали в темноте и вонючих водах. С другого борта на меня смотрела Джинан; белки ее глаз гневно блестели, в волосах была голубая лента. Я сел прямо, запутавшись в простынях постели на «Тамерлане». С прикроватного столика за мной наблюдал разбитый мирмидонский шлем. Женщина рядом со мной пошевелилась, и, опустив взгляд, я увидел бронзовое тело Отавии Корво, абсолютно голое, как и мое.
–Не спится?– томно моргнула она, положив теплую сильную руку мне на бедро. Затем приподнялась и поцеловала меня.
Я так удивился, что замер как вкопанный. Ее язык орудовал у меня во рту, ее пышные волосы застилали мне лицо.
Я снова очнулся, на этот раз как в полудреме. Перед глазами было так же мутно, как и в голове.
Другие воспоминания. Другие жизни.
Мой контуженый, сбитый с толку разум перескакивал с одних воспоминаний на другие. Вызывал в памяти события, которых никогда не было и не будет. Я испугался, что больше не найду настоящего себя, что навеки заплутаю в воспоминаниях других жизней, других Адрианов и уже не вернусь на эту лодчонку.
Но бояться было нечего.
–Помогите мне снять маску,– раздался ласковый женский голос.
Я почувствовал, как мой шлем раскрылся и в лицо ударил теплый влажный воздух. Яркий свет посветил сначала в левый, потом в правый глаз.
–Сотрясение,– заключила женщина.– Перевозчик сказал, вы… с другой планеты?
Она говорила на галстани.
–Да,– ответил я.– Я посланник Соларианской империи. На нас напали… либералисты.
–Нет никаких либералистов,– возразила женщина.
–Теперь знаю.
Круглое лицо женщины – улыбчивое и благообразное – появилось из резкого бледного света. Она была с копной коротких темных волос с проседью, не бритоголовой, как другие zuk. Но она была zuk, с типично лотрианскими черными глазами и серой кожей. Одета в серый халат.
–Отдыхайте.
–Мне надо предупредить остальных. Валку… консула…
–Господи, вам надо отдохнуть.– Твердой рукой она уложила меня и не убрала ладонь.– Вы еще несколько дней будете не в состоянии ходить.
–У меня нет нескольких дней!– запротестовал я.– У Валки нет нескольких дней!
–Тогда идите. Еще до заката Перевозчик со Смотроком выловят вас из какой-нибудь канавы.
Она отвернулась и принялась опрыскивать крошечные, аккуратно подрезанные фруктовые деревца, рядами выстроенные под лампами. Несмотря на невысокий рост самих деревьев, фрукты на них были нормального размера. На одном я заметил пару яблок, на другом – три апельсина. На третьем висел одинокий гранат.
–Правда, заката нам здесь не видно,– сказала женщина.
Комната, насколько я мог различить сквозь пелену перед глазами, была не больше трамвайного вагона. У стены выстроились койки – каждая, по сути, металлический каркас с листом фанеры и матрасом. Занята была только моя. Напротив росли деревья, поблескивая листвой в направленном свете ламп. Стены были бетонными и едва виднелись за переплетением труб и кабелей. В комнате было два выхода, один напротив другого. Совсем не похоже на больничную палату; скорее, на электростанцию или пропарочный тоннель.
–Где мы?
–В клинике,– по-лотриански кратко произнесла женщина.
–Вы… Магда?
Она не ответила, но отрицать не стала.
С трудом ворочая языком, я добавил:
–Почему мы здесь?
–Вы хотите сказать, почему клиника здесь, внизу?– уточнила лотрианка, не выпуская опрыскивателя.
Я с трудом кивнул.
–Сюда не заглядывают гвардейцы,– объяснила она.– Слишком глубоко. Слишком старые сооружения. Даже дороги сюда не знают.– Она порылась в черном пластмассовом ящике у соседней койки.– Но сюда приходят люди. Все, кому некуда деться на Падмураке, стекаются сюда. Некоторых вылавливают, как вас. Другие – изгои вроде ваших друзей. Третьи приходят по своей воле.
–А вы?
–Меня призвали,– ответила она, отвлеклась от ящика и потрогала свой халат.
Насколько я мог судить, она перешила обычную лотрианскую униформу, которую носили все zuk, в длинную свободную тунику или даже платье, висевшее на ее худой фигуре, как мешок на огородном пугале.
Магда достала из ящика белую бутылочку и вытряхнула из нее три маленькие таблетки:
–Примите.
–Что это?– Я вдруг почувствовал, что меч Олорина по-прежнему у меня в руке.
–Болеутоляющие. Помогут.
Я долго смотрел ей в глаза, но был вынужден зажмуриться. Свободной рукой взял таблетки.
–Вы же… палатин?– неожиданно спросила она.
Я настороженно прищурился. Впрочем, я уже принял лекарство, поэтому осторожничать было поздно.
–Да. Меня зовут Адриан.
–Палатины быстро выздоравливают. Два, максимум три дня, и будете как огурчик.
–Как огурчик?– невольно переспросил я.
Это выражение было старым, дошедшим до наших дней из классической литературы. Откуда оно взялось на этой планете, где не знали классических языков и где, наверное, огурцы-то не росли?
–Вы лотрианка?
Магда выглядела как типичная лотрианка. Они были легкоузнаваемой, монолитной этнической группой, с характерными черными волосами и пепельной кожей. Все было понятно и без ответа.
–Да.
–А где выучили галстани?– спросил я.
Великий конклав вряд ли одобрял массовое изучение языков, не подвергнутых цензуре и купюрам соответствующими министерствами.
–Отец Диас научил,– ответила она, оглянувшись на дверь в конце маленькой палаты.– Царствие ему небесное.
До этого она уже один раз упоминала бога, что было немыслимо для лотрианки. Я не думал, что хотя бы раз услышу это слово на Падмураке, и уж тем более в катакомбах под великим городом.
–Ваш отец?– уточнил я.
–Нет.
Магда вытащила из-за шиворота тонкую цепочку с украшением. Это был крест из грубо сваренных гвоздей.
–Он был священником. Пришел сюда, чтобы… помогать. Чтобы помочь мне помогать другим.
