Вне всякого сомнения, это было орудие. Возможно, плазменный резак или какая-то дрель.
–Жаль, что мы не можем с ними поговорить,– скривился я под маской шлема.
Я не часто произносил столь очевидные истины. В цеху снаружи не было воздуха, и я не мог обратиться к нашим врагам, если только…
–Получится подключиться к системе всеобщего оповещения?– спросил я.
–Думаю, да,– сказал солдат, изменив что-то на пульте.– Да.
–Ты, кажется, новенький?
В эту экспедицию мы набрали много новичков. После суда на Фермоне значительную часть технического и вспомогательного состава Красного отряда забрали с «Тамерлана». На судовых техников и инженеров всегда высокий спрос. И пока я томился в золоченой клетке на Нессе, а «Тамерлан» вместе с командой был обречен на сотню лет простоя, эти специалисты понадобились в других местах. Когда же вторжение на Эйкану положило конец моему семидесятилетнему пребыванию в чистилище, мне дали новых людей.
–Так точно, лорд Марло,– сказал легионер, отвлекаясь от терминала.– Мой первый боевой вылет.
–А зовут тебя как?
–Леон.
–Леон,– повторил я, рассматривая его знаки различия. На нем были тяжелые доспехи гоплита, но при этом на плечах красовались алые круги энсина.– Старинное имя.
–Так точно, милорд. В моей семье оно в ходу уже много-много лет.
–Леон, ты раньше не видел сьельсинов?
–Только на голограммах.
В его голосе я расслышал нотки огорчения.
–Не думал, что они такие здоровые,– сказал он, повернув ко мне закрытое маской лицо.– Правда, что они… едят людей?
Я незаметно улыбнулся, вспомнив разговор за обедом с моим братом Криспином, состоявшийся больше трехсот лет назад.
–Ты в этом сомневаешься?– спросил я.
–Нет.
–А я сомневался, когда был ребенком. Считал, что Капелла нас запугивает, чтобы дать повод для войны…
И зачем я изливал душу этому парню? Слишком долго был вдали от битв? Слишком нервничал? Или попросту постарел, несмотря на еще молодой вид?
–…но оказалось, что в некоторых слухах есть немалая доля истины. Это ужасно. Когда веришь, что все неправда, можно видеть мир таким, каким хочешь.
–Милорд?– смутившись, произнес Леон и помрачнел.
–Врать не стану,– сказал я.– С каждым боем будет все труднее.– Я хлопнул его по плечу.– Но мы будем сражаться вместе.
–Так точно, сэр!– отчеканил молодой солдат, встав по стойке смирно.
–Открой для меня общий канал и отойди.
Леон выполнил все, как велено, и даже увереннее теперь управлялся с пультом. Я отметил это, но про себя подумал: хорошо, что не ему приходится отключать матрицу адронных коллайдеров.
В углу голографической проекции мигнул синий огонек, сигнализируя о том, что система оповещения включена. Большинство мест на заводе были безвоздушны, но отдельные комнаты, включая центр управления, кондиционировались для удобства рабочих. Из динамиков в вакууме раздастся тишина, но я не сомневался, что где-нибудь меня услышат, и был вдвойне уверен, что химера – и такие же, как она, если они были на базе,– услышит все по встроенному радио.
–Bayarunbemn o-ajun!– сказал я на языке ксенобитов. «Мы знаем, что окружены».– Я хочу поговорить с вашим командиром.
На всех голографических проекторах наверняка появилось мое изображение, мое черно-красное облачение. Даже там, где не услышат мой голос, увидят мое лицо – мою маску. Я сотни лет сражался со сьельсинами на десятках планет от Пространства Наугольника до провинций Центавра: на Аптукке и Оксиане, Беренике и Меттине, Коме и Синуэссе.
Мое лицо и маску прекрасно знали.
Нелюди не спешили с ответом. Враг как будто еще не проснулся или о чем-то глубоко раздумывал. На панели не появилось изображения. Раздался лишь высокий, холодный, нечеловеческий голос, лишенный всяческой интонации.
–Ты Дьявол!– произнес он.
–Во плоти,– сказал я.– Ты здесь главное?
–Daratolo ne?– спросило существо теряющимся в помехах монотонным голосом.– Ты жив? Спустя столько лет… я уже не надеялось столкнуться с тобой.
Я стоял не шелохнувшись, внутренне радуясь, что под маской не видно моего удивления. Не такого приветствия я ожидал.
–Кто ты?– спросил я после секундного замешательства; голос был мне незнаком.
–Ты убил двух моих сестер-братьев,– сказало существо.– Raka’ta ude ti-wetidiu.
«Теперь нас осталось четверо».
Ответ открылся мне словно последняя гадальная карта мистагога.
–Иубалу,– произнес я.– Бахудде.
Раздался бессловесный злобный рык, похожий на скрежет зубьев пилы. Он был неестественным, как будто сгенерированным неким звуковым устройством, а не исторгнутым из живого горла. Услышав эти имена, мой собеседник разозлился.
–Ты одно из Иэдир,– заключил я.
Иэдир Йемани – «Белая рука» – было общим названием генералов Сириани Дораяики, его любовников и верных слуг. Каждому правитель даровал механическое тело, и ни одно не было похоже на другое. Одно я убил по пути к Немаванду, а на Беренике с помощью воинов-ирчтани одолел другое.
–Не смей произносить их имен!– рявкнуло существо.
–Адр, на мостках какая-то суматоха!– отвлек меня голос Паллино, и я покосился в окно.
Сьельсины собрались у внешнего шлюзового люка и сняли крышку со своего непонятного ящика, но мне не было видно, что внутри.
–Я доставлю тебя хозяину,– продолжил холодный пустой голос.
–Попробуй,– ухмыльнулся я уголком рта.– Могу я узнать имя того, кто станет моей погибелью?
Существо пронзительно взвыло, словно особо рьяная плакальщица. Так сьельсины смеялись.
–Я Хушанса Многорукое, vayadan ba-Shiomu, и я восторжествую, когда он разорвет тебя на куски. Мой хозяин… давно тебя хочет.
Мне пришлось усилием воли подавить приступ тошноты. Я слишком хорошо знал, на что способны сьельсины.
–Сначала победи меня,– парировал я.
–Siajenu ti-saem yu kianuri!– воскликнуло Хушанса.– Тебе некуда бежать. Тебе не спрятаться. Мы тебя схватим.
–Твои собратья тоже так думали,– ответил я холодно, подражая химере, и отключил передачу.
–И к чему ты все это устроил?– спросил Паллино.
Повернувшись, я увидел, что он внимательно следит за мной, и ответил:
–Хотел понять, с кем имеем дело. И дать понять, что они имеют дело со мной.
–Зачем?– спросил мой старый друг.
Никто другой не осмелился бы публично оспаривать мои решения.
–Теперь им нужно будет брать меня живым. Они не станут предпринимать ничего, что убьет нас всех.
