–Вы одна из них!– догадался я.
Я снова попытался встать, отпихнув от себя ведьму Северин. Снова поскользнулся. Снова упал, перекатился на спину и растянулся в жиже своего перерождения. Меня окутала тьма, перед глазами мелькали искры. Я не сразу понял, что мокрые волосы прилипли к лицу, не сразу почувствовал боль в горле и пальцах.
Мои кольца. Они забыли снять кольца, перед тем как пристегнуть меня в своих экстрасоларианских яслях для фуги. Кожа под металлом и слоновой костью замерзла и получила ожоги. Чем выше поднималась температура тела, тем сильнее я чувствовал боль. Кровь потекла из пальцев и ран на шее и груди, где висела цепочка с медальоном, в котором хранился фрагмент скорлупы Тихого. Я с трудом различал свои руки, ладони и окровавленные пальцы. Из размазанных пятен они превращались в смутные силуэты. Вздрагивая, я стянул с левого большого пальца старое кольцо князя Аранаты Отиоло и едва не вскрикнул от боли, когда вместе с кольцом сошла и кожа, оголив мясо и связки.
–Бедные лапочки…– Северин взяла меня за руки.– Нужно их вылечить.
Я смог различить на ней медицинские перчатки и блестящий бесформенный халат. Лицо под прозрачной маской было не похоже на то, что я видел на Эринии. Она говорила по-джаддиански, но лицо было мандарийским, с узкими глазами и высокими скулами. Но на Эринии она совершенно точно не была мандари.
Вырвав руку, я скривился от боли – на открытую рану подул ледяной воздух. Не сводя глаз с Северин, я присмотрелся и увидел на большом, указательном и безымянном пальцах правой руки кровавые кольца. Шрамы останутся страшные. На моем левом большом пальце – настоящем, не искусственном – уже когда-то был шрам от криоожога. Из-за воспоминания у меня вырвался тихий робкий смешок. Я подавил его, стиснув зубы. Какая ирония судьбы – спустя столько лет и странствий снова получить такую же травму. Я все отчетливее осознавал абсурдность и ужас своего положения: я был гол и сидел, скрестив ноги, на полу перед пустыми яслями для фуги, весь в крови и синей суспензии.
–Я вас помню,– сказал я.
Хотя лицо женщины не было тем, что я видел прежде, она несомненно была той самой ведьмой МИНОСа, что я давным-давно встречал на Эринии.
–Думал, Сиран вас застрелила.
–Попала бы в голову, может, и убила бы.– Северин слабо улыбнулась и протянула руку.– Дайте сюда.
Она имела в виду кольцо Аранаты. Я перевел взгляд на окровавленный кусок металла. Красный камень зловещим глазом смотрел на меня из родия, которому, как и большинству образчиков сьельсинского искусства, был придан вид оголенных мышц. Воспользовавшись моим заторможенным состоянием, Северин выхватила у меня кольцо.
–Дайте взглянуть,– приказал другой голос.
Женщина встала, оставив меня на полу, прошлепала по лужицам и преклонила колено. Я попытался повернуться, но не увидел, перед кем она склонилась. Мои ясли стояли в круге бледного света, за которым была непроницаемая тьма. Слабое освещение, красное, как в аду, шло от стен из жилковатого камня, органические изгибы которого заставляли представить, будто я в животе у какого-то окаменелого великана.
–Так это правда,– произнес голос.– Это ты освободил негодяя Отиоло. До меня доходили слухи, но слухи лживы.
Шаги снова застучали по металлу, и из мрака появилась фигура в ребристых эмалированных доспехах и черной мантии. Некто остановился, властно положив руку на голову доктора Северин. У меня захватило дух, и я проклял свой заторможенный разум за то, что не догадался – не узнал – сразу.
Князь Сириани Дораяика осторожно ступил на мокрый пол, придерживая мантию когтистой, украшенной перстнями рукой. Он был ужасен и высок, почти как его железный слуга Вати, но в его лице и фигуре не было ни намека на присутствие машин. Сьельсинский правитель предстал передо мной таким, каким явился на свет из темных пучин своего рождения, чистым, не измененным электрическим колдовством МИНОСа. С каждым шагом мерцали серебряные нити в его мантии, образуя руны, звездами отраженные в темных, как сам космос, водах. У левого плеча мантия была застегнута серебряной брошью в виде руки, наподобие – о ужас!– тог наших кесарей. Доспех Дораяики украшало искусное, достойное любого императора изображение двух сплетенных между собой рук. Лицо князя было воплощением ужаса, гладким, как стекло, белым, как мрамор, с глазами больше куриных яиц и чернее, чем его мантия. Венчала его лицо корона рогов, с которой на княжеское чело свисали изысканные цепочки, украшенные крошечными темно-синими сапфирами, а посреди лба третьим глазом сверкал крупный сапфир. Сами рога тянулись назад и тоже были украшены серебром.
В отличие от большинства сьельсинов, князь даже не сощурился, шагнув в пятно света. Он посмотрел на мое нагое тело, словно аватара какого-то стигийского божества.
–Наконец-то ты пришел ко мне, достопочтенный сородич,– произнес князь на идеальном стандартном и, наклонившись, протянул мне окровавленное кольцо Аранаты.– Добро пожаловать в этот… в мой дом, мой Дхаран-Тун. Я давно тебя ждал.
Я понял, что потерял дар речи. Даже думать связно не мог. Мой разум как будто отказывался принимать реальность моего положения. Я словно очнулся не просто на другой планете, а в другом мире, а известная вселенная – с Соларианской империей, Красным отрядом, Падмураком и Нессом, Форумом, Воргоссосом и Эмешем – исчезла. Северин сказала, что «Тамерлан» уничтожен, а вся моя команда – все мои друзья – мертвы. Я не мог с этим смириться,не мог этого принять. Мысль о том, что все, кого я знал, кого любил, с кем так долго сражался плечом к плечу, мертвы… Дюран иАйлекс, Коскинен и Уайт, Элара, выбравшаяся со мной из бойцовских ям Эмеша, Лориан Аристид, весь Красный отряд. Корво иБандит. Паллино… и Валка.
Валка…
Валка не могла умереть. Это невозможно. Я бы почувствовал.
–Я хочу поговорить с тобой,– сказал Пророк, наклоняя громадную рогатую голову.– Возьми,– добавил он, протягивая кольцо Аранаты.– Говори.
По-прежнему дрожа от холода, я взял кольцо с белой ладони Сириани. Не сводя глаз с лица князя, я натянул кольцо на правый большой палец, оставив левый сочиться кровью.
–И что я должен сказать?– выдавил я, пошатываясь.
Сириани выпрямился во весь рост:
–Ты забрал двух моих слуг. Иубалу и Бахудде были мне дороги, а ты их убил.– Князь князей повернулся, взмахнув мантией, и отступил на границу светового пятна.– Кроме того, сородич, ты разбил мои армии, остановил завоевания, вмешался в мою деятельность в вашем Содружестве, убил много наших,– впрочем, за это я должен воздать тебе почести, пусть это и не namnaran, не наш путь. Само твое существование кощунственно. Ты dunyasu, проклятый, и attantar, благословенный. Ты его создание.
Высокий и тонкий, как шпага, ксенобит повел узкими плечами. Отпустив полы мантии, он развернулся и спросил:
–Думаешь, твои фокусы на Беренике лишили меня оружия? Думаешь, твой бог одержит верх?– Он наклонил голову направо, что у сьельсинов означало отрицание.– Veih. Нет. Утаннаш непостоянно. Лживо. Оно предаст тебя. Бросит.
