Приподнявшись и прислонившись к стене, я не ответил.
–Так утверждают ваши философы и жрецы,– сказал Сириани.– Нет ничего зазорного в том, чтобы согласиться. Молчание не приблизит тебя к Утаннашу, сородич. Говори.
Я с трудом нашел голос. После долгого молчания его звук показался мне не менее чужим, чем голос Пророка.
–Благородство не в самой боли, а в том, как мы переносим страдания.
–Ты так думаешь?– растянув нижнюю губу в подобии улыбки, Сириани подошел ко мне.
Князь продолжал изучать меня, останавливая взгляд на каждом шраме от кнута, белевшем на моих плечах и боках.
–Боль очищает. Напоминает нам о разнице между ouluu, тем, что вы зовете atman, душой, и этим.– Он ущипнул меня за подмышку.– Ujazayu. Плоть.
Его коготь вонзился мне глубоко под кожу. Я даже не поморщился, лишь зажмурился, почувствовав, как струйка крови сбегает по боку к тряпке, обмотанной вокруг пояса.
–Принимать боль, находить в ней спасение – вот что верно. Терпеть ее – значит соглашаться с ложью.
–С ложью?– переспросил я.– Утаннаш.
–Это автор лжи,– прошипел Пророк.– Мы не это,– указал он на свою грудь, потом на мою.– Не вещи. И не это.– Он обвел рукой пещеру, имея в виду весь Дхаран-Тун и простирающуюся за ним вселенную.– Все это ненастоящее. Это творение Утаннаша, который ложен, как и все его творения. А боль приближает нас кНим, к истине.
–К вашим богам? Наблюдателям?
Сириани издал утвердительный звук:
–Начинаешь понимать.
–То есть меня… очищают?– спросил я.
–Чистота – величайшая жертва,– произнес Сириани.– Я хочу, чтобы ты понял это перед смертью.– Он отступил и повернулся вполоборота, разглядывая руны на стене.– Боги желают освободить нас из тюрьмы. Уничтожить этот мир и выпустить нас, чтобы мы присоединились к ним в Iazyr Kulah, истинном мире.
–В раю,– уточнил я.
–Можно и так сказать,– с почти человеческим кивком ответил Князь князей.– Твой Утаннаш создал этот мир нам в наказание. Нужно уничтожить его, чтобы уничтожить Его.
Сириани умолк и, отвернувшись, прошел несколько шагов к арке, из-под которой появился.
–И почему ваш язык такой запутанный?
Молча, в недоумении и замешательстве, я смотрел на вождя.
–Вы хотите… уничтожить Вселенную?
Я едва не рассмеялся. Сама мысль об этом была нелепа. Уничтожить Вселенную невозможно.
–Да вы спятили.
Сириани Дораяика посмотрел на меня свысока:
–Ты утверждаешь это, несмотря на все свои знания?– Он сделал жест отрицания, наклонив голову, и указал на портал.– Wegga ush ti-koun.
«Иди за мной».
Осторожно ступая израненными ногами, я доковылял до Пророка, не в силах не обращать внимания на то, как сдирались мозоли и липли к холодному сырому камню открытые раны. Тропу окружали мелкие водоемы, окруженные темной горной породой. В них плавали крошечные люминесцентные рыбки, подсвечивая своим голубовато-белым сиянием фосфоресцирующие глифы на стенах. Сириани долгое время молчал, размеренно шагая между водоемами и переступая камни, которые захлестывала чистая вода.
–На Беренике ты меня удивил,– сказал он наконец, остановившись у изогнутой пологой стены, снизу доверху испещренной символами, отливающими серебром в свете рыб.– Очевидно, ты находчивее, чем я считал. Твоя смерть казалась неминуемой.
–Вы переоценили свои силы,– ответил я, держа дистанцию.
–Не был уверен, что еще раз представится такая возможность.– Сириани стоял ко мне спиной, и я отчетливо видел его косу на затылке, от основания гребня.– Поспешил. Больше не допущу таких ошибок.– Он оглянулся через плечо и поправился: – Не допустил.
–Возможность убить меня?– прищурился я.
–Да, возможность уничтожить слугу Утаннаша.
–Разве я не нужен вам для аэтаванни?
–С этим я бы как-нибудь разобрался,– ответил Пророк и закрыл глаза.– Но боги щедро одаривают тех, кто им служит. Теперь не придется ничего выдумывать.
Князь отвернулся и пошел дальше. Я вдруг понял, что мы в некоем подобии сада. На стенах светились бледные грибы, украшая пейзаж, и тонкие струи воды сбегали по скалистым уступам к заводям, чистым и темным, как космос. Я хромал следом за Пророком, чьи когтистые ноги клацали по камням. Очевидно, Бич Земной пригласил меня на прогулку по его дворцовому парку или что-то в этом роде. Я ожидал встретить слуг или рабов – как людей, так и сьельсинов, но мы гуляли в одиночестве.
–Почему оно так называется?– спросил я после долгого молчания, а когда Сириани не ответил, добавил:– Утаннаш.
–Это его имя,– ответил Сириани, любуясь похожим на веер грибом и поглаживая его рукой.– Утаннаш означает «то, что лжет», или, говоря вашим языком, «обманщик». Правильно?
Я незаметно кивнул, но ответил другое:
–Но «лжец» по-сьельсински – Iugannan, разве нет?
–По-сьельсински?– клацнул зубами Сириани, издав неодобрительный щелчок.– Ты считаешь, у нас всего один язык?– Он уставился на меня, моргая большими яйцевидными глазами.– Я думал, ты гораздо лучше нас знаешь… Думал, мы похожи. Я так внимательно изучал вашу историю, ваше искусство и философию. А ты не отвечаешь мне той взаимностью, на которую я надеялся,– хотя говоришь хорошо.– В тоне ксенобита почудилось почти человеческое сожаление.
–Вы тоже.
В самом деле, Сириани говорил на стандартном лучше многих знакомых мне людей.
Дораяика отмахнулся от моих слов:
–Утаннаш – одновременно и «ложь», и «лжец». Это древнее слово, обозначающее древнего врага. Оно пришло из языка, который в наши темные времена почти забыт моим народом.
Прозрачные зубы, лишившие меня двух пальцев правой руки, оскалились мне.
–Тебе известно, что наша цивилизация тоже переживает упадок? Наша былая слава давно померкла.– Князь князей перешагнул через водоем и остановился у блестящей стены, покрытой соединенными между собой округлыми рунами.– Если бы на моем месте был Элу, нашей власти подчинилась бы вся галактика и ни один твой соплеменник не мог бы спокойно вздохнуть. Увы, я не Элу, а кланы уже не те, какими были в Эуэ после Се Ваттаю.
–Но почему «ложь»?
–Потому что его мир заслоняет правду Caihanarin.– Пророк снова зажмурился.
–Наблюдателей?
Сириани вновь издал резкий звук с придыханием, означающий«да».
–Они дали нам все. Создали нас. Научили летать, вывели из Се Ваттаю, подарили нам звезды, чтобы мы могли повергнуть их врагов. Утаннаш хочет уничтожить их и остаться единственным богом, чтобы утвердить свою ложь – эту Вселенную – и облечь в нее все сущее. Это alatayu. Враг, разрушитель… по-вашему, дьявол.
