И исчез с тихим шорохом шелка и волос.
Исчез. Пропал.
Никто не шелохнулся и не издал ни звука. Некоторые лишь неуклюже переступили с ноги на ногу, но большинство обнажило шею в знак покорности демоническому царю. Ни один не бросил ему вызов, ни один не поставил под сомнение его превосходство. Я молчал, ожидая, что скажет великий князь. Сириани обвел взглядом придворных, оскалив прозрачные зубы в нечеловеческой ухмылке.
–Vandate… сила не есть сила, сородич,– произнес он по-прежнему на стандартном.– Думаешь, я смог бы одной силой одолеть их всех, если бы они разом пожелали моей смерти?– Сириани по-человечески помотал головой – странный и как будто оскорбительный жест.– Знаешь, чем является твоя Империя?
–Чем же?
Вопрос оказался таким внезапным, что я не удержался.
–Imperium,– сказал князь,– означает «власть». Порядок. Убеждение, принуждение. Вера. Лживая вера, но все-таки вера.– Он протянул руку к пропасти, куда только что бросился сьельсин.– Только что ты увидел проявление истинной веры. Веры того, кто живет во имя истины. Моя новая империя тоже зиждется на власти – власти, данной мне Миуданаром, величайшим из богов! Истина – вот моя власть и вера. Истина есть сила. Божественная истина. Наша вера, наша caiharu – вот что позволило разбить ваш флот у Береники. Или ты забыл?
Не забыл. Я прекрасно помнил огненные вспышки в небе, десятки тысяч заходящих солнц, возвещающих о катастрофе. Под командованием Бахудде сьельсинские корабли проникли за энергетический щит нашей оборонительной флотилии и подорвали собственные отсеки с антиматерией. Тит Хауптманн держал флотилию плотным строем, и цепная реакция разорвала кордон. У наших солдат не было ни шанса на спасение; они погибли, потому что сьельсинские берсеркеры не заботились о сохранении собственной жизни. Сколько сьельсинов погибло ради этой победы? Сколько сотен? Сколько тысяч?
Мы не знаем. Их останки разнесло на атомы.
–Вы правы,– ответил я.– Сила в истине. Так позвольте мне поделиться своей истиной.
Я вытянулся настолько, насколько позволяли ремни. В носу свербело от запаха разложения, прикрытого сладковатым ароматом экзотических специй.
–Вы считаете, что победа в руках, однако…– Я посмотрел на гнилостную трапезу на столе-корыте; от взглядов пустых глазниц моих солдат невозможно было укрыться.– Это не победа. Вы знаете, сколько нас? Сколько триллионов? Думаете, получится уничтожить всех? Думаете, без меня они не станут сопротивляться? Охотиться за вами? Преследовать вас до последнего? Думаете, земная кровь так жидка, что моя гибель станет для всех непоправимым ударом? Думаете, мы настолько низко пали? Нам не нужны были ваши боги, чтобы возродиться из пепла. В отличие от вас, мы не дикари и не рабы высших сил. Вы можете выиграть несколько сражений, но никогда не победите в войне.
Пророк резко вытянул челюсть, выставив напоказ все свои сто с лишним зубов. Он зашипел, и не нужно было быть знатоком сьельсинской мимики и жестов, чтобы понять, что он сердится. Впервые со дня прибытия на Дхаран-Тун, впервые после чуда на Беренике мне удалось разозлить старого демона. Перепонки на черных, как бездонные колодцы, глазах Сириани закрывались и открывались. Князь вытянул два когтистых пальца, как священник, осеняющий паству крестным знамением.
–Paqqaa,– произнес он, опуская руку.
«Ешьте».
Сьельсины по обе стороны стола рванулись вперед без церемоний, без соблюдения этикета. Эти существа были разодеты как придворные и аристократы, но оставались зверьми, и весь налет цивилизованности мигом улетучился. Министры распихивали наложниц, чтобы первыми вкусить мягкого мяса с искусно уложенных костей. Один сьельсин в белой одежде министра набросился на другого, разодрав когтями лицо. Не обращая внимания на раненого, он нагнулся над подносом и принялся рвать мясо на куски. Чуть поодаль две наложницы в ярких шелках схватили раба, обслуживавшего пир. Юноша успел лишь вскрикнуть, когда одна из них впилась зубами ему в горло и вырвала кусок.
Я зажмурился, но все равно видел перед собой сверкающую во тьме ухмылку Пророка. Я слышал звуки пиршества. Меня бы наверняка стошнило, если бы было чем.
–Значит, не победа?– раздался холодный, хрустальный голос Сириани.
Великий князь наклонился на троне, взяв паузу, чтобы окинуть взглядом своих диких пирующих гостей.
–Не забывай, для господства мне не нужно всех убивать. Я и не хочу.– Пророк обвел руками стол с гнилыми яствами.– За моим столом найдется место и вашему народу.
–Вам не победить,– возразил я.– Убейте меня, и у моего народа появится новый герой. Мертвый, я не менее опасен, чем живой.
–А ваш император?– парировал великий князь, оторвал полоску мяса с подноса, демонстративно поднял ее и опустил в рот, словно древний фараон – гроздь винограда.– Будет он так же опасен, когда умрет?
На это у меня ответа не было.
–Так я и думал,– снова хищно ухмыльнулся демонический царь.
Он активно задвигал челюстями, и из уголка рта сбежала темная струйка.
По сигналу к хозяину подскочила наложница с открытой шеей.Сириани оторвал клочок от ее платья, промокнул подбородок и шлепнул наложницу одной рукой. Та упала на колени, прижала грязный обрывок ткани к груди и отползла. Князь снова посмотрел мне в глаза и не отводил взгляд, пока я не сдался и не наклонил голову.
–Перфугиум,– произнес он с нотками удовольствия в голосе.– Ванахейм. Баланрот.
Названия планет в императорском турне. Названия, которые я выдал. Я поднял голову, исполненный ужаса и презрения к самому себе. Но Великий не закончил.
–Картея. Авлос. Несс. Остраннас. Сираганон. Ибарнис. Тильбад. Кебрен…– Он перечислял планеты в строгом порядке. Намеренно. Десять. Двадцать. Больше тридцати планет из разных центаврийских провинций. Я не сразу понял, что это был полный список мест, которые собирался посетить император.
–Откуда?..– спросил я; передо мной как будто разверзлась пропасть.– Я же не…– Я не выдал Сириани всего. Я даже не помнил всех названий. Кажется, мне их и не перечисляли.
–Думаешь, ты единственный, кого мы допросили?– спросил Сириани Дораяика. Великий князь протянул бледную шестипалую руку и схватил что-то на ближайшем подносе.– Нам понадобилось немало времени, чтобы выяснить, кто из твоих людей знал то, что нас интересует… но когда выяснили, он – как там у вас, людей, говорится?– соловьем заливался.– Великий поднял с подноса голову, держа за короткие темные волосы.
Несмотря на разложение и серо-зеленую пряную пасту, налипшую на лицо мертвеца, я узнал это благородное лицо: горделивый палатинский нос, широкие челюсти, выступающие брови и волевой подбородок. При жизни Адрик Уайт служил навигатором на «Тамерлане». Он был среди офицеров, присоединившихся к команде после посвящения меня в Королевские викторианские рыцари. Не скажу, что близко знал Адрика, но он был хорошим офицером. Немногословным, исполнительным, компетентным. Друзьями мы не были, и, надеюсь, вы простите меня, если я скажу, что испытал не столько горечь потери, сколько ужас…
