Святейшее место в сьельсинской вселенной, как для нас – Земля. Даже в страшнейших кошмарах я не мог представить, что это место реально, что оно до сих пор существует.
–Iukatta, qisabar-kih!– Северин приказала стражнику отступить.– Biqunna o-tajun wo! Eza shuza netotebe ti-Shiomu!
Она склонилась надо мной, дотронулась сухими пальцами до лица:
–Вы целы?
Я не питал иллюзий. Она беспокоилась не за мою шкуру, а за свою. Если бы со мной что-то случилось, наказали бы ее. Сьельсины отошли на шаг. Северин хоть и была человеком, но не была юкаджи. Она была возвышенной, слугой их темного властелина.
–Нельзя заставлять Великого ждать,– холодно сказала Северин.– Одевайтесь.
Ведьма нежно помогла мне подняться и стянула с меня робу. Я не стыдился своей наготы и спокойно дождался, пока медики опрыскают меня антисептиком. В холодном воздухе тот шипел и пузырился, смывая грязь и пот с моей обветренной и покрытой шрамами кожи. Наконец они помогли мне облачиться в комбинезон и закупорили его. Комбинезон крепко стянулся на моем изможденном теле, и я впервые обратил внимание на то, как истощились мои мускулы. Моя тень на полу отчасти напоминала сьельсина; такими тонкими и скелетоподобными были конечности, таким впалым – живот.
Я позволил медикам надеть на меня тунику. Один придерживал мне волосы, отросшие до поясницы, пока Северин помогала другому застегнуть нагрудник.
–Не налезает,– заметил младший сотрудник, указывая на мою шею.– Придется снять ошейник.
Лампочка в уголке рта Северин снова мигнула. Она переговаривалась с Урбейном или кем-то из главных сьельсинов. Вскоре она кивнула.
–Проблем не будет,– сказала она, обращаясь не ко мне и не к помощнику, затем замолчала, вероятно слушая ответ.
Ее сухие пальцы погладили мою шею, а мертвые глаза уставились в мои.
–Правда ведь, дорогой лорд?
Я не ответил, и спустя еще одну паузу Северин произнесла:
–Понятно.
Ошейник щелкнул под ее тонкими пальцами, и она сняла его. Как долго он был на мне? Без него моя шея вдруг показалась худой и хрупкой, а кожа на его месте – крайне чувствительной. Ее зажгло, когда на мне застегнули воротник и нацепили нагрудник. Старые сервоприводы загудели, доспех сжался, и на меня надели длинные сапоги и перчатки.
–Так-то лучше,– сказала Северин и пальцами пригладила мои переросшие волосы.– Почти на себя похожи.
Она придержала мои локоны, как бы взвешивая их. Некогда черные волосы были испещрены белыми прожилками, как мрамор.
–Были бы вы помоложе…– почти игриво, соблазнительно улыбнулась она.– Еще не поздно принять мое предложение.
–Для этого изначально было поздно, ведьма,– улыбнулся я, глядя на нее свысока.
–Ведьма!– язвительно повторила она, отпустив мои волосы, и ее невзрачное лицо помрачнело.– Дурак вы. Дураком и помрете.
Я протянул ей руки, чтобы застегнуть перчатки. В них было почти незаметно, что у меня недоставало двух пальцев.
–Я умру человеком.
Ее улыбка, померкнувшая после моего отказа, вернулась, но теперь в ней читалась грусть, неизбежность и непонятный триумф.
–Вы умрете.
Крытый переход, что вел из тоннеля к посадочному катеру великого князя, был залит зеленым светом. Я толком не мог различить судно, но предполагал, что оно имеет форму незамкнутого круга, какой обладала значительная часть малых судов ксенобитов. За прозрачными стенами искрилась ледяная поверхность Дхаран-Туна. Судостроительные верфи и доки легионов Пророка были оборудованы в стене то ли кратера, то ли карстовой воронки и таким образом защищены от внешнего воздействия. Рабочие могли трудиться, даже когда гигантский корабль-мир находился в варпе. Тут и там виднелись грузовые краны и механические руки топливных распределителей. В зеленой мгле вдали я мог различить другие суда в форме полумесяца, шаттлы и лихтеры, что должны были сопровождать катер Пророка.
Мои конвоиры-сьельсины широко шагали, держа меня за руки, и мне приходилось то пускаться вприпрыжку, то позволять им меня тащить, звякая цепями.
–Видите?– спросила из-за спины Северин.
Переспрашивать не было нужды.
Над нами висела планета, закрывавшая полнеба; ее болотистую поверхность освещало невидимое мне бледное солнце. Водянисто-зеленые и ржаво-коричневые тона местами были исчерканы серыми облаками, болезненными и прелыми. Эуэ смотрела на нас с небес, окруженная свитой лун. Она выглядывала из-за кратера, словно лицо какого-то дебильного бога, словно необъятный глаз без век. Казалось, что планета пристально наблюдает за мной.
Почему бы и нет? Если верить легендам, ксенобитов привели на Эуэ Наблюдатели. Подняв голову, я почувствовал, как будто это они следят за мной, и вздрогнул, вспомнив жуткие статуи в залах Дхар-Иагона. Но задерживаться надолго я не мог; мои провожатые подтолкнули меня вперед, дергая цепями.
Я последовал за ними, как марионетка.
Скахари в эмалированных черных доспехах с зеркальными эмблемами шестипалой «Белой руки» встречали нас внутри, у коренастых колонн, увенчанных тупыми цилиндрическими «шипами». Между ними болтались вездесущие красные светильники, стеклянные сферы, заполненные светящимся газом. Атриум мог вполне сойти за комнату во дворце; все внутреннее убранство здесь было из металла и резного камня и совсем не напоминало корабельное. В нишах виднелись барельефы, покрытые символами ударитану, а железная дверь впереди напоминала портик средневекового замка.
Мои конвоиры затащили меня по лестнице, ступеньки которой были слишком высокими и широкими для человека. Северин и ее спутники с огромным трудом вскарабкались следом. Глашатай в белоснежной мантии с голубыми вставками застучал древком церемониального копья по металлической пластине и объявил о моем прибытии.
–Aeta Hadrian Marlowe wo! Ute Aeta ba-Yukajjimn! Beletaru ba-Uatanyr Thunsavadedim ba-Zahaka. Anabiqan ba-Otiolo. Ba-Ulurani. Elutanura tajun ve ti-Ikurrar!
Когда я услышал свое имя и титулы на сьельсинском языке, внутри все перевернулось. Я порадовался, что на мне доспехи. Какая-то частичка моего подсознания – та же, что радовалась встрече с Уванари и Макисомном под Эмешем,– задумалась, всегда ли у сьельсинов были глашатаи и титулы, подобные нашим, или Сириани изменил традиции и начал строить новые по образу и подобию имперских, как делали люди-варвары еще со времен завоевания Саргоном Урука.
Большой зал напоминал своего близнеца в Дхар-Иагоне, с такими же узловатыми колоннами и ребристыми сводами, навевавшими мысли о плоти. Зеленое сияние омерзительной священной планеты лилось сквозь стеклянную крышу и стену за помостом, что возвышался передо мной. Подняв голову, я был поражен великолепием и мощью стеклянной крыши. Ни одно человеческое судно не могло похвастаться таким смотровым окном. На большинстве вовсе не было окон, только имитации, экраны, зачастую не реальный вид, а искусственные изображения звезд и планет. Окна и иллюминаторы были слабым местом, их повреждение легче всего могло нарушить целостность и герметичность корабля. Оборудовать гигантским окном столь важное судно, личный катер великого князя, означало выставить свое могущество напоказ во всем его жутком великолепии. Катер как бы возвещал: узрите бесстрашного князя – князя, что сильнее, чем страх, князя, одолевшего страх.
