И он потащил ее наверх, хотя той явно хотелось расспросить женщину еще о чем-то. На втором этаже они замерли и невольно выдохнули.
–Ты знала, как она…– осторожно начал он.
–Слышала про самоубийство, но чтобы так…
Оба уставились на створки главного лифта, который теперь навевал дурные мысли. Даже представлять не хотелось, как она при смерти умудрилась приехать вниз, а главное – зачем…
Не очень понимая, что их ждет, Лекан с Ханной вскоре добрались до седьмого этажа. От открывшегося вида ее душа ушла в пятки. Так начиналось ее сновидение. Они стояли на длинном балконе, и по левую сторону вытянулись узкие однотипные двери. Каждая из них была ей знакома, а небо над головой вдруг стало живым. Редкие облака словно понеслись чуть быстрее, и где-то запустился невидимый механизм.
Ветер принес и запахи чужих жизней. Напротив был такой же «муравейник», опоясанный балконами с бесконечными дверьми. То тут, то там колыхалось разноцветное белье. Эта деталь вернула Ханне ощущение реальности.
–Ну, посмотрим на ее дверь и пойдем,– поежился Лекан.– Не знаю, что ты получила, но, надеюсь, ты счастлива.
Ханна двинулась вперед. Она с уверенностью могла сказать, что идти нужно было до самой последней двери. Пол буквально улетал из-под ног. В конце площадки был некий магнит, и он тащил к себе ее одну. Уже не было сомнений в том, что новое сердце сотворило с ней какую-то чертовщину. Незнакомое нечто, прятавшееся все это время внутри нее, в этот момент по-настоящему ожило.
Ветер со свистом огибал здание, будто раскачивая все, и в ее глазах на мгновение потемнело. Когда Ханна пришла в себя, она уже была перед той самой дверью. «Лейнц» – написано над звонком. Лекан же взглядом давал понять, что на этом их приключения должны закончиться.
–Ты же не будешь ломиться?– вкрадчиво спросил он, замечая, что у подруги сорвало тормоза.– Сама видела ее почтовый ящик, никто тут не живет.
Ханна едва походила на себя. Глаза раскрылись и потемнели, жадно высматривая что-то в дверной обшивке.
–А что, кому-то есть дело до этой квартиры?
–Ханна…
Неожиданно она опустилась на пол и аккуратно перевернула один из пустых цветочных горшков. На дверной коврик выпал ключ.
–Только не говори, что ты это знала…– опасливо произнес Лекан.
–Она знала…– эхом сказала Ханна.
Догадка про ключ возникла словно из ниоткуда. Будто кто-то подсунул этот фрагмент в нужный момент. Друг сглотнул, не зная, что делать. От происходящего становилось жутко. Ему ничего не стоило ринуться за Ханной в эту хибару, но ведь был еще здравый смысл. Она заметила его сомнения и чуть улыбнулась. Некто чужой в ней пропал так же неуловимо, как и появился.
–Подожди тут, если не уверен. Ты не обязан впутываться во все это.
Лекан кивнул, отчасти испытывая облегчение, но ситуация становилась все более непредсказуемой. Ключ тяжело провернулся в замке, и дверь открылась.
«Где ты…» – призрачно пронеслось в ее голове.
На них дохнуло тяжелой затхлостью, и свет с балкона пролился в темную, захламленную прихожую. Сама квартира будто просыпалась от долгого сна.
–Ну… я пошла,– сказала она, обернулась и неуверенно ему улыбнулась.
Почему-то Лекану показалось, что она уходит куда-то на другую сторону, туда, куда ему хода нет.
* * *
В страшном районе недружелюбного города жила-была одна странная девушка. Была да сплыла. Именно так следовало начать сказку о Ребекке. Ее квартира напоминала жилище какого-нибудь хикикомори
[9]. Окна были заклеены бумагой, а на кухне громоздились заплесневевшие тарелки и бесчисленные плошки растворимой лапши. Ханна напомнила себе, что этому свинарнику уже год. Никто не пришел сюда после, чтобы убраться. Только сейчас начало доходить, что спустя столько времени ее имя все еще значится на почтовом ящике, а вещи остались нетронутыми.
Не верилось, что жадное домоуправление забыло про квартиру на седьмом этаже.
Может, никто и не хотел ее снимать, особенно после ее самоубийства?
Все помещение было одной большой комнатой, которую разграничили ширмой с китайским орнаментом из драконов. По одну сторону находилась кухня, а по другую было подобие спальни. Свободное пространство заполняли мольберты, картины и рамы.
Выключатель издал мертвый щелчок: счета-то никто не оплачивал. Свет снаружи едва доходил до середины комнаты. На пороге застыл встревоженный Лекан, то и дело поглядывавший на другой конец балкона. Ханна включила фонарь на телефоне и повернула одну из картин. Мелькнули какие-то щупальца, и так почти на каждом изображении. Ребекка продолжала рисовать свои ужасы, и только ей одной было ведомо, что они значили.
Ханна ощущала растущую одержимость. Хотелось просочиться в каждую щель, чтобы узнать о Ребекке все. Объяснить это состояние она не могла; просто чувствовала, как от нее разбегаются связи и крепятся ко всему вокруг. Как те же щупальца. Это было и ее место. Знакомое и чужое одновременно. Все превращалось в одно долгое дежавю.
Ящики Ребекки были свалкой всего и вся. Особой аккуратностью она не отличалась. Но ее одежда вызвала настоящее недоумение. Гардероб висел под пластиковыми чехлами на открытой вешалке, и, несмотря на то что некоторые вещи все же поела моль, нельзя было не отметить их красоту и великолепное качество. Это плохо вязалось с лапшой за девяносто девять центов и заклеенными окнами. Человек, носящий такие платья, должен любить выходить свет, в то время как тот, кто жил в этой квартире, этот свет, похоже, ненавидел.
От уборной несло так, что заходить туда не следовало. Оставался только шкаф в дальнем углу. Ханна знала его очень хорошо. Каждую ночь она отодвигала его в сторону, но сейчас он и так стоял чуть поодаль, а за ним была разобранная кирпичная кладка. От сна происходящее отличалось тем, что все уже было сделано за Ханну. Почему-то она представляла себе, как будет проходить начертанный путь наяву. За дырой в стене виднелись створки знакомого лифта. Даже ржавые пятна были такими же, как во сне.
Это сюрреалистичное место наконец стало реальным, и Ханна окончательно убедилась, что не сошла с ума. В этом было большое облегчение. В замешательстве она присела на край кровати, отрешенно вглядываясь в двери лифта. Накрыла необъяснимая опустошенность. Она свершила это все как ритуал, но ничего не произошло.
–Ау!– донесся до нее окрик Лекана.– Ты как?
Он все же решился переступить порог и теперь оглядывал квартиру с легким испугом.
–Нормально,– отозвалась она, не в силах почему-то выйти из этого склепа.
Здесь жил только тлен, и надо было уходить. Взгляд Ханны снова остановился на сомкнутой полосе в стене. Вход во входе. В этом виделся какой-то скрытый смысл. Будто в структуре здания что-то было нарушено, и поэтому здесь творилась вся эта чертовщина.
