Имелась еще одна особенность: препарат действовал только во сне, используя его фазы для конвертации больного в здорового. Рудяк видел здесь прямую взаимосвязь с фактором X. Сон был и оставался одной из самых больших загадок человека. Никакие анализы и наблюдения не могли проникнуть за эту завесу, а Морфей любил делать свою работу в темноте, когда все глаза закрывались.
–Поэтому осуждайте меня и компанию сколько влезет, но мы на пороге открытия. Считайте, что в этих стенах идет битва между мной и богом сна. Я пытаюсь его разгадать, он сопротивляется. Нам нужно понять не только механизм, но и как держать его в узде. Ибо любое лекарство в больших дозах – яд. Ну, и к сведению, Морфей противопоказан при болезнях, поражающих кору головного мозга. Например, Альцгеймер. Такого пациента он буквально сожжет,– развел руками доктор, завершив свою бурную тираду.
Киран стоял у подоконника, сложив руки на груди, и пока не понимал, что делать. Доверять им дальше или же валить, наконец, из этого города, где вся земля пропиталась неизвестным наркотиком? Эрик полулежал на стуле, прикрыв глаза, и для него рассказ доктора явно был не внове.
–И что со мной было не так? Раз вы говорите, Морфей знает, в чем изъян душ?– нарушил молчание Киран.
Рудяк загадочно усмехнулся и сообщил:
–С вами очень много чего могло быть не в порядке. Это мне еще предстоит выяснить, так как Морфей все же пока не панацея. После прекращения приема часто наступает рецидив. Наиболее удачного эффекта мы достигли, в микродозах комбинируя его с некоторыми другими препаратами. Сам по себе, как я уже сказал, он несколько неуправляемый. Но по вашим рассказам смею предположить, что у вас точно были какие-то проблемы с самоконтролем. Потому что первичный эффект, который вы сами наблюдали,– это подавление агрессии. Вы не могли дать сдачи, принимали все тумаки, хотя вас, судя по всему, годами тренировали убивать людей, и, раз вы работали наемником, угрызений совести у вас явно не было. Уж простите мою прямолинейность.– И под усами доктора расплылась щербатая улыбочка.
Об этом Киран задумался еще во время монолога Рудяка. Он вспоминал ту первую снежную ночь, когда просто закрывал голову руками и испытывал глубокий ужас от того, что с ним делают. И как брякнул Лекану позже, что насилие – это не выход. И как долго сопротивлялся, даже до сих пор, всему тому, что некий старый Киран то и дело пытался вытворять. Были противны мысли о том, что он может кого-то ударить, что ему нравится душить и, что хуже всего, убивать.
«Я не хочу быть плохим человеком…» – думал он все это время.
Но Киран-наемник был плохим. Делал странные, осуждаемые многими вещи. Нанимался к каким-то полевым генералам в чужих странах, подряжался на темные дела, копал наркоту. Узнав правду о природе своей амнезии, он еще больше убедился в том, что не хочет быть тем, кем он был. Тот Киран еще не совсем проснулся, но с каждым разом становился ближе.
–Вы сказали, что можно вернуть мне память,– с промедлением сказал он.– Как? И что будет с моим нынешним сознанием?
–Вам нужно почистить кровь,– сообщил Рудяк, откинувшись в кресле и глядя на Кирана с непонятным весельем.– Сделать плазмаферез, если по-научному. И предполагаю, что большая часть вашей личности после этого быстро восстановится. Может, и вся. Вы даже не заметите. Сейчас вы видите контрасты, потому что препарат вас сдерживает. Но стопроцентной гарантии дать не могу, Морфей тот еще чудак.
–А если я не хочу вспоминать?
Эрик, изображавший до этого сонную кому на стуле, вдруг весь подобрался и уставился на него непроницаемым взглядом. Рудяк тоже загорелся любопытством.
–То есть вы хотите остаться хорошим парнем?– не без иронии спросил он.
–Я… не знаю,– честно ответил Киран.– Может, вспомнив старого себя, я только обрадуюсь. Но сейчас… я ни в чем не уверен. Особенно в том, что моя прежняя личность мне нравилась.
Рудяк опять голосисто расхохотался. Временами казалось, что он сам что-то принимает, настолько избыточным был весь его позитив.
–Ну тогда не торопитесь. Морфей дал вам выбор. Я за вами понаблюдаю, а вы подумаете. Если что, дадим вам новую дозу, чтобы сохранить, так сказать, результат…
–Принимать эту дрянь я тоже не буду!– воспротивился Киран.
Рудяк умиротворяюще помахал руками и зашикал.
–Никто не заставляет. Препарат вас пока держит, раз вы ничего не помните. Вы все еще в стране грез…
* * *
Пути Морфея оказались неисповедимы. Эрик с Кираном выбрались из лаборатории только под утро. Еще не рассвело, но небо уже начало постепенно светлеть.
Так как документов у Кирана не было, Рудяк не смог выдать ему контракт, хотя у него аж руки чесались заполучить себе такого тестового кролика. В итоге они договорились о том, что Киран вернется, как только отоспится, и они сделают полное обследование натощак, за которое в любом случае заплатят.
У друзей не было сил говорить. Эрик, судя по всему, дико устал и хотел улизнуть от них обоих еще в лаборатории. Киран же безостановочно переваривал в голове сказанное. Очень многое все еще казалось путаным и подозрительным. Как минимум эти опасные эксперименты, которые Рудяк проворачивал с виртуозностью фокусника, и контракт здесь явно были для отвода глаз. Тестирование такого странного, непредсказуемого препарата на людях казалось невозможным, делай они все в согласии с нормами настоящего клинического исследования.
Эрик повез его назад в город, по-прежнему пребывая в молчании. Но теперь, когда они остались вдвоем, следовало поговорить начистоту.
–Ты с самого начала подозревал, что моя амнезия связана с Морфеем?
–Брось,– проворчал Эрик.– Не все, что происходит во Фледлунде, из-за фабрики. Я стал подозревать, когда ты упомянул о своей связи с «Плутоном», но ввязываться не решался, пока ты не попросил.
–Этот Рудяк, вообще, нормальный?– не выдержал Киран.– Мне показалось, он сам немного с приветом…
–Он гений,– отозвался друг.– Но да, на первый взгляд немного ку-ку. Однако пятьдесят процентов инноваций поставляет его отдел. Не верить ему причин нет.
Некоторое время они снова ехали в молчании. У Кирана с языка готовы были сорваться обвинения. «ФЕМА» загадила местную землю, проводила незаконные тесты, отравила и его – случайного человека, даже не местного, и теперь он застрял здесь без документов, без памяти и с расщеплением личности. Хотя наемник вроде него, вообще, не имел никакого права осуждать. Тем более учитывая, что Эрик пытался помочь. Но Рудяк был прав, действие препарата постепенно сходило на нет, и восприятие Кирана менялось. Фледлунд в одно мгновение стал омерзительным, возможно, он никогда его и не любил. Следом появились другие эмоции, желания, злость… Узнай он правду о себе неделями ранее, просто пожал бы плечами и улыбнулся.
–Что ты кипишь?– почувствовал его настроение Эрик.– Думаешь, все мы сволочи после этого?
–Я этого не говорил.
