«Я не плохой человек…» – все еще звучал в ушах его голос.
* * *
Этой ночью Кирану не спалось. Он сидел у окна в своей комнате и смотрел на размытые контуры деревьев в саду. Пара навесных фонарей покачивалась от ветра, походя на пойманные звезды.
В голове безостановочно крутилось все, что он пережил за последние недели во Фледлунде. Слова Эрика словно заели и начали сливаться в странные фразы, которые он никогда не произносил.
«Мы с тобой в некотором роде одинаковые. Я не плохой человек. Мы оба как с другой стороны Луны. Даже если ты не понимаешь… Я не плохой человек. Я с другой стороны Луны. Я не плохой».
И он упоминал, что Фергюсоны его якобы обожали… Понять их отношение было сложновато, родители Эрика с Кираном не откровенничали, но однозначно были благосклонны. Отец, скорее всего, потому, что он убрал Пчеловода и от «Плутона» теперь ничего не осталось. Дагмар те тоже не получили, следовательно, и средств давления у них больше не было. Граммель сам по себе многого не мог. Сумире же, видимо, считала, что Киран каким-то образом в ту ночь уберег самого Эрика. Вообще, она явно симпатизировала мужчинам больше, чем женщинам. Живя в их доме, Киран уже заметил, что ее поведение с Дагмар или женской прислугой было совсем другим. На девчонку она вообще смотрела как на грязь.
Сон все еще не шел, хотя было уже за два часа ночи. Киран спустился вниз, решив посидеть на свежем воздухе. Дом погрузился в мертвецкую тишину и походил на перевалочный пункт в каком-то другом измерении. Все сбившиеся с пути приходили сюда, но застревали еще больше.
К его удивлению, на террасе горели свечи в стеклянных подсвечниках, а на плетеном диване, укутавшись в плед, сидел Рудяк и пил. Бутылка виски «Далмор» была уже на четверть пустой.
–А кто это у нас тут шастает?– задорно спросил он, подслеповато щурясь.
Киран подошел ближе и заметил на коленях у доктора лэптоп.
–А сами что?– уже не особо церемонясь, спросил он.
–Работка,– развел он руками.– Мы должны были встретиться с Хенриком, чтобы документы по проектам разобрать, но у него рандеву. Ой…
Рудяк икнул и прикрыл рот длинной ладонью. Даже не удивляло, что отец Эрика продолжает ходить налево. Хенрик был из тех людей, кто ни в чем себе не отказывал.
–А не пропустите ли со мной стаканчик?– подмигнул Рудяк.– Я тут уже явно до утра… Работать больше нет сил.
Показалось, что это хороший шанс узнать больше о том, что происходит в их лаборатории. Несмотря на показное равнодушие, Киран все же хотел разобраться, что еще творит этот Морфей.
–Буду рад. У самого бессонница.– Он присел в кресло напротив, а доктор уже щедро наливал ему его порцию.
–Хороший вы человек,– умилился Рудяк.
В который раз поражали его фамильярные, даже простецкие манеры. Не таким он себе представлял гениального ученого мультимиллионной компании.
–Сами чем живете, молодой человек? А то я вас только по гормонам и МРТ знаю,– рассмеялся доктор.– Интересен ваш быт, планы на жизнь, так сказать… Не сочтите за бестактность!
–Я пока не определился,– уклончиво ответил Киран.
«Далмор» был выше всяких похвал. И момент для разговора вышел идеальным. Ощущалось, что Рудяка сейчас на многое можно было развести.
–Думаю, поживу еще тут. Город славный,– чуть приврал он.– А вы? Давно тут?
–С девяностых,– осклабился Рудяк.– Хенрик меня сам позвал, и что сказать… «ФЕМА» и мое детище. Но мне не бизнес важен.
Ученый – тот же творец. Ему нужен климат, условия, чтобы исследовать и создавать. Фергюсон-старший – человек очень широких взглядов. Хоть на первый взгляд так не кажется… Сынок, к сожалению, не в отца.
–Эрик хочет идти своим путем,– возразил Киран.– Это достойно уважения. Пойти по следам Хенрика было бы намного легче.
–Правда ваша,– кивнул Рудяк, уже явно перебрав.– Госпожа Харада из него тоже не вылепила то, что хотела.– После этих слов он пугливо обернулся, словно Сумире могла быть где-то рядом.– Ему только надо стабилизироваться… и сможет быть хозяином своей жизни.
–Стабилизироваться?– как можно ровнее поинтересовался Киран.
Рудяк чуть стеснительно хихикнул, еще отдавая себе отчет, о чем болтает.
–Нервный он. Но от отца уже отпочкуется в этом году. Говорят, из него выйдет прекрасный хирург. Он чувствует человеческие тела.
–Я беспокоюсь о нем,– серьезно сказал Киран.– Вижу, что он психует по мелочам, вечно на взводе. И… вам нужно мне долить, доктор Рудяк.
С ухмылкой Киран вытянул вперед пустой стакан. Рудяк издал уважительное «О-о-о!» и плеснул еще. Хмель уже начал ощущаться, но цель оставалась ясной – разговорить этого гения. Тот уже был близок.
–Все объяснимо.– У доктора стал слегка заплетаться язык.– Эрик проходит через сложный транзит.
–Мы с ним как братья,– железно заявил Киран.– Не брошу его ни при каких обстоятельствах. Понял это, когда мы Дагмар спасали… Это была серьезная переделка.
«Ты знаешь, о чем я. Ты должен знать»,– подначивал его про себя Киран.
Внезапно Рудяк кивнул:
–Да, я в курсе, что у Эрика опять был срыв.
Эта фраза словно что-то освободила в разговоре. Взгляд доктора уплыл куда-то за Кирана, и он продолжил:
–Ему тяжело сбалансировать новый эмоциональный опыт с инерцией прежних привычек. Но ситуация возникла патовая. Честно, я не ждал, что малышка Дагмар вернется целой и невредимой. Хенрик – инструменталист. И думаю, он был готов пожертвовать дочерью, лишь бы «Плутону» обломилось. Вы с Эриком пошли ва-банк, и ваш поступок спас девочку. Но старые паттерны в мальчике все еще живы. Боюсь, он никогда их не искоренит.
Киран чувствовал, что если он спросит, что за паттерны, Рудяк вернет контроль над разговором и ничего не скажет. Нужно было делать вид, что он уже знает, о чем речь.
–Вы правы. Эрик и сам это понимает,– сказал он.
–Конечно,– кивнул Рудяк.– Морфей открыл не только его эмпатийные каналы, он развил и его способность к самоанализу. Но человек – все еще существо диссонанса. Зверь в нас конфликтует с разумным началом, а под ними двумя – пропасть бессознательного, и чудовища там еще страшнее. Поле этой битвы – наша психика. Честно? Когда мы с Хенриком начали разрабатывать лекарство от психопатии, мы и не представляли, куда нас заведет этот путь. Отец всего лишь хотел здорового сына.
Киран пригубил стакан для вида, но пить уже перестал, чтобы не терять голову. Правда вдруг оказалась намного запутаннее.
«Эрик – психопат? Морфей изобрели для него?» – с ужасом вопрошал его внутренний голос.
Но он молчал, а Рудяка уже несло.
–Эрик, Эрик, Эрик. Все ради нашего принца-подонка… Ой, вы не знали его до терапии Морфеем. Это был совсем другой человек,– качал головой Рудяк.– Я наблюдаю каждого члена семьи, такова воля Хенрика. Он никому, кроме меня, не доверяет. То, что у сына серьезные отклонения, стало ясно еще в раннем возрасте. Его жестокость сочеталась с недетской расчетливостью. Ему нравилось причинять боль другим. Он сознательно колол острыми предметами детей в саду, как-то помочился на одного обидчика и с улыбкой извозил его лицом в испражнениях. Издевался над животными. И в этом не было ничего импульсивного. Эрик всегда отдавал отчет в своих действиях. Ну а если речь шла о личной выгоде, мог становиться самым лучшим мальчиком. Я самолично диагностировал ему психопатию и помню, какой это был удар для Сумире. Она вытаскивала сына из всех гадких историй, всегда оправдывала и, пользуясь положением и деньгами, затыкала рты пострадавшим и их семьям. Она – прекрасная мать, что я могу сказать… Хенрик же тешил себя любимой иллюзией, что сын все же управляемый, а остальное – просто возраст. Надо сказать, он изменял госпоже Хараде всегда. И когда Эрик увидел одну из его девиц в доме, он ее убил. Ему было десять лет. Он подошел к спящей в супружеской постели любовнице и вскрыл ей горло кухонным ножом. Хенрик вернулся с бутылкой мартини и нашел Эрика у окровавленного тела. Только тогда он понял, что надо что-то делать.
