Тайны раскрывались как уродливые цветы. Но нельзя было ужасаться. В этой семье такое не осуждали.
–Значит, у Эрика все же была… эмпатия. К матери,– осторожно вставил Киран, не изменившись в лице.– Разве не ради нее был этот поступок?
Рудяк мрачно покачал головой и ответил:
–Нет, но это вообще спорный вопрос, что чувствуют психопаты. У них есть свой спектр эмоций. Когда Эрик прошел первый курс Морфеем, он это подтвердил. Хотя с точки зрения нормальных людей он казался абсолютно бездушной тварью и вертел всеми вокруг, как хотел, и в первую очередь матерью. Эрик сказал, что ему было противно от лжи отца, и решил его тогда наказать. Или же пытался этим поступком обеспечить еще большую преданность Сумире, потому что она создавала ему комфортную, безнаказанную жизнь. Здесь была какая-то только ему понятная логика. Но отец действительно стал ему омерзителен, и это была его настоящая эмоция еще до терапии. Однако эмпатии по отношению к кому-либо, даже к Сумире, у Эрика никогда не было, и это и есть главная беда всех психопатов. Тесты только подтвердили наши опасения.
Вместо того чтобы определить его в лечебницу, Хенрик подтер за ним, и тогда же мы начали проект «Морфей». В тот период я работал над первым прототипом, корректирующим агрессию во время фаз сна, и Хенрик потребовал, чтобы я создал лекарство для его сына. Его видение чудо-таблетки заключалось в том, что Эрик просто держит асоциальные порывы при себе. Но это поверхностное понимание проблемы. Необходимо было развить в Эрике понимание чувств других. Разобраться в чужих эмоциях – та еще задача для психопата. Благодаря стандартной терапии он научился когнитивной эмпатии, то есть понимаю чужих состояний за счет умственных выводов. Но он прибегал к этому, когда ему было нужно. В следующие годы в их семье произошло много интересного… Пока я работал над лекарством, появилась Дагмар, и сначала я думал, что Хенрик совершил большую ошибку, приняв ребенка в свою семью. Не только потому, что это был удар по репутации Сумире. Скажу честно, я подозревал, что Эрик, привыкший, что мир вертится вокруг него, найдет способ извести нового человека в их доме. Однако вышло ровно наоборот. Его неприязнь к отцу укоренилась настолько, что он принял Дагмар как часть себя. Это самый удивительный феномен в их отношениях, напоминающих крепкую любовь родственников. Он стал рассматривать сестру как средство своих манипуляций против отца. И, защищая ее, защищал свое эго. Не спрашивайте, как его мозг сделал такую логическую связку, но наш разум воистину странен, не находите?
И Рудяк, посмеиваясь, вылил остатки виски в свой стакан. Киран не мог шелохнуться, вбирая в себя каждую деталь. Теперь очень многое об Эрике стало понятно. Его искажения, контрасты, эгоцентричность, чрезмерная забота о сестре, скрытое одобрение насилия – все это было выражением его болезни.
–С возрастом Эрик понял, что убивать проблематично и невыгодно. Он избавился еще от одной любовницы отца, и Хенрик поставил ему ультиматум – либо убирай за собой сам, либо прекрати это делать. Как ни странно, подействовало. Но сама способность на это никуда не ушла. С возрастом психопатические паттерны стали очевидны невооруженным глазом. Беспорядочные половые связи, неумение выстраивать привязанности, слабо контролируемые вспышки гнева и полнейшее отсутствие чувства вины. Вместо убийств он выбрал вредительство и психологический террор. Разбивал машины, номера отелей, отвратительно обращался с девушками, унижал учителей и персонал в общественных местах, провоцировал отца, приходя к нему на совещания в женских платьях и с макияжем… Всего и не упомнишь.
Три года назад я, наконец, пришел к прорыву с Морфеем. Киран, дорогой, если вы думаете, что препарат просто латает любые душевные трещинки, то глубоко ошибаетесь. Это упрощенная формулировка, чтобы вам было понятнее. Главная задача Морфея… главнейшая… связать вас с другими. Он – кабель, идущий из вашей души к другой. При расширении сознания вы начинаете чувствовать все и вся. Мир становится биологической нейросетью, и вы можете подсоединится к каждому. Ощутить их боль. Ощутить их радость. Осознать барьеры меж вами. И стереть их, открыв ваш разум. Что до воздействия Морфея на самые разные психические заболевания – от психопатии до депрессии,– оно базируется на принципе устранения ваших личных диссонансов. Чаще всего они возникают, потому что вы отклоняетесь от окружающих вас понятий нормы. Если вашему мозгу объяснили, что ненормально хотеть умереть, Морфей будет корректировать вас в сторону жажды жизни. И этим объясняются все ваши случаи, мои вы бедолаги… Вы – наемник, но стыдились собственной агрессии и шатких моральных принципов, пойдя на поводу у которых вы выбрали этот путь. Вы ощущали, что далеки от некой «правильной», законопослушной нормы, и поэтому Морфей даровал вам совесть. Вы по-прежнему тот, кто есть, но теперь можете себя остановить, у вас укрепилась этика, избирательность, и вы стали нормальнее в собственных глазах. Бедная пани Марек жутчайше мучилась от низкой самооценки, потому что люди, ее взрастившие, говорили, что надо быть ярче, красивее, громче, и Морфей даровал ей личность, причем ту, которую она выбрала. Она хотела стать Ребеккой, и она ею стала! Вы же заметили, как она изменилась? Изначально остатки препарата в пересаженном сердце позволили ей связаться с мыслями Эрика и Ребекки, но этого было чудовищно мало для реактивации… Эрик знает, как Морфей работает с нашими изъянами, он хорошо понял Ханну и самовольно пошел на эксперимент… Он регулярно подливал ей Морфей в пищу и напитки, чтобы помочь ей приблизиться к тому «я», которым она хочет быть. Вижу по вашему лицу, как вы с этим не согласны, но в этом суть настоящего излечения. Морфей дает вам именно то, что вы хотите. Ханна получила мысли, воспоминания и даже некоторые привычки мертвой… Сети Морфея все еще хранят остатки Ребекки, и это еще раз подтверждает мою гипотезу, что при расширенном сознании мы все связаны. И даже мертвые все еще слышны, вернее нейронные слепки их «я»… Я называю их импринты.
–Он поил ее все это время Морфеем?– бесстрастно повторил Киран, ощущая провал под ногами.
Все улетало в пропасть. Хаотичная речь Рудяка становилась бессмысленной. Его объяснения явно были понятны только ему самому. Но вопрос уже был не в том, как работает Морфей, а что с ним делают те, кому он попал в руки.
–Ну и самое главное, Эрик! Эрик, наш паршивец… Вы спрашиваете, как Морфей скорректировал его? Да элементарно, он дал ему сердце. Он позволил ему понимать людей,– с горящими глазами вещал Рудяк, явно гордясь всем, что натворил его препарат.– Болезнь лишила его возможности соединиться с другими, и психопаты на самом деле по-своему мучаются, потому что не понимают эмоций окружающих. Между ними и всем миром стена! Он вырос в разговорах о том, что ненормален, потому что не способен на эмпатию, и в глубине души хотел понимать эмоции и испытывать их самому. Ведь это было что-то, чего у него не было. Как только мы стали давать ему Морфей, препарат мгновенно скорректировал Эрика относительно той «нормы», которую ему внушили. Благодаря Морфею Эрик ощутил все. Его поверхностное покровительство Дагмар трансформировалось в сильнейшую привязанность. Манипуляция матерью обернулась обожествлением. Отвращение же к отцу так им и осталось, и в этом, видно, главная шутка Морфея. Хенрик-то ждал, что сынок воспылает к нему любовью, а тот его возненавидел еще больше. Но все эмоции у него острее, чем у обычных людей, и его психика, не привыкшая к этому, иногда не справляется, и начинаются флюктуации, как вы заметили… В итоге наш мальчик даже влюбился. Спустя год после лечения Морфеем он встретил Ребекку. Забавно, что она в некотором роде была им – только в юбке. Больные души, видимо, тянутся друг к другу. И поверьте, мой друг, Ребекка сделала с ним все то, что он вытворял с другими девушками до начала нашей терапии. Манипулировала, шантажировала, изменяла, чтобы заставить ревновать или наказать, унижала, а он все это сносил, потому что любил. На основе чего возникли их чувства, судить не могу, мы не общались на эту тему, но смесь там явно гремучая. Эрик упоминал, что она такая же, как он… И здесь главный трюк… Морфей расширил его эмоциональный диапазон, усилив связи между нейронными сетями, однако Эрик не перестал быть психопатом. Он стал больше понимать других людей, но все равно оставался нарциссичным манипулятором и убийцей. Оказывается, одно другого совсем не исключает…
