Он нисколько неудивился тому, что Стюарт напал надетектива– доминантные самцы легко начинали драку. Постоянное присутствие Генри наферме, вероятно, только усугубило эту склонность. Хотя Генри всемье вервольфов имел особый статус, всеравно Стюарт оставался навзводе, пока вампир был рядом: инстинкты требовали, чтобы один измужчин подчинился. Наальфа-самце лежала ответственность позащите своей стаи, ито, что пришлось обращаться запомощью кчужакам, еще больше выбило Стюарта изколеи. Притаком его душевном состоянии ипосле того, какповел себя Селуччи, драка была неизбежной. Сдругой стороны, вмешательство Шторма стало полной неожиданностью длявсех участников стычки, включая самого Шторма. Наверное, близость Тучи заставила ее близнеца вести себя так иррационально.
Что вернуло мысли Генри кВики. Он ухмыльнулся. Еслибы Селуччи был вервольфом, онбы помочился вокруг нее, заявляя всему миру: «Это мое!» Апотом Вики всталабы ивышла изпомеченного круга.
–Я кнему неревную,– сказал он ночи, сознавая, что это почти ложь.
–Можемли мы любить?
Процесс начался, хотя окончательные изменения еще непроизошли.
Кристина повернулась кнему, ее темные глаза были прикрыты веером черных ресниц.
–Ты сомневаешься вэтом?– спросила она ибросилась вего объятия.
Запрошедшие столетия Генри Фицрой влюблялся полдюжины раз, икаждая его любовь сияла, какмаяк, вдолгой тьме его жизни.
Неужели это происходит снова?
Он небыл уверен. Он только знал, что ему хочется сказать Майку Селуччи: «День твой, ноночьмоя».
Селуччи стольже маловероятно согласится натакое разделение, какиВики.
–Нельзя возмущаться тем, что они делают вдневные часы.– Кристина положила его голову себе нагрудь илегонько погладила поволосам.– Ибо, если ты поддашься возмущению, оно будет гноиться втвоем сердце, исказит твою природу, иты станешь одним изтех созданий тьмы, которых люди вправе бояться. Страх– вот что нас убивает.
Возможно, когда вервольфам больше небудет грозить опасность, Генри спросит уВики: «Ты отдашь мне свои ночи?»
Возможно.
Селуччи хотелось прикоснуться кней, обнять ее… Нет… Ему хотелось схватить ее, швырнуть наземь ивосстановить нанее свои права. Сила этого желания напугала его, заставила замереть.
Сконфуженный, он сел накраю кровати, наблюдая, какВики спит, слушая мягкий звук ее дыхания– контрапункт свертолетным ревом дешевого кондиционера.
Уних никогда небыло особенных отношений. Укаждого изних бывали идругие любовники. Унее бывали другие любовники.
Майк Селуччи усилием воли расслабил руки, лежащие наголых бедрах, иглубоко вдохнул холодный воздух. Между ним иВики ничего неизменилось стех пор, какна сцене появился Генри Фицрой.
Он невольно вспомнил первые восемь месяцев после того, какВики уволилась изполиции. Уних вочередной раз случилась ожесточенная ссора, апосле этого они вообще невстречались, идни медленно перетекали внедели, амир становился все более иболее невыносимым. Пока Вики неушла, Селуччи непонимал, насколько важной частью его жизни она была. ИМайк скучал непо сексу сней. Он скучал поразговорам испорам– хотя большинство их бесед превращались именно вспоры– ипросто потому, что рядом есть та, которая понимает шутки. Он потерял лучшую подругу итолько-только научился жить сэтой потерей, каксудьба свела их снова.
Никто недолжен проходить через такое дважды.
НоФицрой ее неуводил. Так ведь?
–Послушай, если ты думаешь, что после вчерашней ночи япокорно вернусь вТоронто, подумай еще раз. Яотвезу тебя обратно наферму. Садись вмашину.
Вики вздохнула исдалась. Знакомый тон Селуччи говорил: «Здесь происходит нечто большее, чем кажется напервый взгляд, иясобираюсь докопаться досути, нравится тебе это илинет». Ктомуже было слишком жарко, чтобы спорить. Иесли Майк ее неотвезет, кому-то придется приехать сфермы, чтобы ее забрать, аэто несовсем справедливо. Раз он уже знает овервольфах, какой вред причинит его появление, если Генри будет внадежно запертой комнате?
–Итак,– Селуччи завел двигатель ивключил кондиционер наполную мощность,– каковы шансы, что твой мохнатый друг снова попытается вцепиться мне вгорло?
–Зависит отобстоятельств. Каковы шансы, что ты собираешься вести себя какосел?
Он нахмурился.
–Разве ятак себявел?
Вики покачала головой. Какраз когда решаешь, что унего нет никаких положительных качеств…
–Ну,– сказала она вслух,– ты бросил вызов авторитету Стюарта вего собственном доме.
–Я был слегка расстроен. Вервольфы дляменя внове. Ябыл невсебе.
–Ты какраз определенно был самим собой,– поправила Вики сулыбкой.– Ноядумаю, что теперь, когда страсти улеглись, Стюарт сможет держать себя вузде.
Они остановились позавтракать вотеле удороги. Заедой Вики разрешила Селуччи вытягивать изнее подробности дела, иофициантке, которая ставила тарелки настол, чуть несделалось дурно, когда Вики вдруг воскликнула:
–Это был чертовски удачный выстрел– разнести ему голову стакого расстояния!
Если Селуччи изаметил, что его собеседница уклончиво описала участие вделе Генри, он обэтом неупомянул– непонятно, изчувства такта илииз благоразумия.
–Тыже понимаешь, что стрелков двое?– спросил Селуччи, разминая остатки картофельных оладий воставшемся натарелке желтке.– Один сдробовиком, адругой свинтовкой?
Вики покачала головой, сизлишней силой поставив настол пустую кофейную кружку.
–Я так недумаю. Судя повсему, орудовал один человек. Знаю-знаю,– она подняла руку, останавливая возражения,– вГенри стреляли дважды.– Вразговоре она сильно преуменьшила серьезность ранений Фицроя.– Ноодин человек может управиться сдвумя пушками, идо сих пор нет никаких свидетельств, что есть второй игрок.
Селуччи фыркнул.
–Улик слишком мало, вот ивсе.
–Носледы, дерево, тип выстрела– все указывает наединственную одержимую личность. Ядумаю,он…– Вики развела руками, когда брови Селуччи поползли вверх,– илиона просто держала дробовик подрукой наслучай, если кто-нибудь подойдет навыстрел.
–Какподошел твой дружок-писака.
Потону Селуччи было совершенно ясно, что он думает иоГенри, иотом, что этот самый Генри бродит полесу, изображая великого детектива.
–Фицрой может сам осебе позаботиться.
–О, это ясно какбожий день.– Майкл встал ибросил двадцатку настол.– Вот почему он иполучил пулю. Даже две. Ивсеже япоражен, что ты позволила дилетанту шляться полесу ночью, несмотря наопасность.
–Я тогда незнала одробовике,– запротестовала она– итутже пожалела, что неможет взять свои слова обратно.
Они вышли изкафе, иВики, садясь вмашину, пробормотала:
