–Я сам могу нести свой чемодан,– сказал Финн, и ему ответило лёгкое эхо.– Натали, не помогай.
–Мама всё равно заставила бы меня пойти,– пробормотала та и, не отрываясь от телефона, прислонилась к стене у двери.
–Почему?– спросила Эмма, словно её это в самом деле удивило.
–Какая разница?– пожала плечами Натали.– Ну, займитесь своей кошкой. Или собакой. Как её там.
–Ты что, не слушала?– удивился Финн. Он явно был обижен.– Ракета – это кошка!
–Да-да,– отозвалась Натали. Она стояла, склонившись над экраном,– но Чез мог поклясться, что глаза Натали метнулись справа налево. Она смотрела не только в телефон.
Может быть, Натали действительно что-то заинтересовало. Просто она не желала показывать им, что рассматривает дом.
Чез хотел поделиться своим наблюдением сЭммой, но в присутствии Натали это было невозможно.
–Я помогу тебе почистить лоток,– сказал он сестре.– Финн, а ты иди погладь Ракету и пока побудь с ней, ладно?
–Сначала её надо найти!– заявил Финн. Он нагнулся и заглянул под кушетку.
–Она, наверное, на подоконнике в маминой комнате,– сказала Эмма.– Она всегда там сидит, когда никого нет дома.
Чез слегка заволновался, что Финн сейчас спросит: «А откуда ты знаешь, где сидит Ракета, когда никого нет дома? Если никого нет, значит, её никто не видит!» И тогда уЭммы иФинна начнётся спор типа «издаёт ли звук падающее дерево, если его никто не видит». АНатали Мэйхью будет просто стоять и смеяться.
Но Финн сказал «ладно» ипобежал наверх.
Натали, как ни странно, последовала за ним.
Чезу захотелось крикнуть: «Эй, кто сказал, что тебе можно наверх? Кто тебя вообще сюда пригласил?» Но это было бы грубо. Натали могла подумать, что ей не доверяют.
Были ли у них причины не доверять Натали?
«Мама доверяет госпоже Моралес. Мама знала, что у госпожи Моралес есть дочь. Значит…»
–Ну, ты мне поможешь или нет?– спросила Эмма, пятясь в сторону кухни и двери, ведущей в подвал.
–А… да,– кивнул Чез.
Они сЭммой уже почти спустились – миновали ступеньку, на которой он стоял в темноте накануне ночью, слушая мамин разговор по телефону,– иЧез вспомнил, что хотел сказать сестре.
–Помнишь, в прошлом году Натали училась в нашей школе?– спросил он.
–Нет,– ответила Эмма.
Чез подумал: наверное, есть большая разница между ним, который был всего на год младше Натали, иЭммой, которая была младше на три года.
–Натали ещё ходила с другими девочками, и они все красили губы,– начал он.
–Правда?– спросила Эмма, как будто он сказал что-то вроде «гепарды развивают скорость до ста двадцати километров в час» или «летучие мыши – единственные млекопитающие, которые умеют летать».– В шестом классе девочки красятся?! А втвоём классе тоже?
–Э… некоторые,– сказал Чез.– Кажется. Но это совсем другое.
Почему ему так трудно говорить сЭммой?
Эмма перепрыгнула последние три ступеньки и оказалась почти на том же самом месте, где стояла мама вчера ночью. Наверное, надо было рассказать Эмме, что он слышал, а не пытаться объяснить про Натали.
А вдруг Эмма испугается?
Ведь и правда было что-то жуткое в том, что мама в три часа ночи сказала по телефону какому-то странному человеку по имени Джо: «Тебе придётся всё уладить. Иначе, клянусь, это сделаю я». А всего четыре часа спустя она сообщила о неожиданной командировке.
И втом, что на прощанье она велела Чезу: «Ничего не забывай».
И если рассказать обо всём этом Эмме, жути бы не убавилось.
«Мама – вот с кем мне надо поговорить,– решил Чез.– Она обязательно позвонит завтра утром. Я отойду с телефоном в какое-нибудь укромное место, подальше от Эммы иФинна. А ещё от госпожи Моралес иНатали. И тогда я заставлю маму всё объяснить».
Ему очень хотелось услышать в ответ: «Всё в порядке. Не волнуйся». И ещё: «Полиция нашла тех детей из Аризоны, они не пострадали. Их отвезли к родителям, а похитители проведут остаток жизни в тюрьме. И вообще-то это была просто ложная тревога – ребята решили пошутить».
–Подержи пакет, пожалуйста.
Эмма присела на корточки рядом с лотком, держа в одной руке совок, а вдругой магазинный полиэтиленовый пакет. Чез подошёл и взял у неё пакет.
–Натали подросток,– сказала Эмма, запустив совок в наполнитель.– Мама говорила нам сФинном, что иногда люди начинают вести себя странно, когда им исполняется тринадцать. Или даже двенадцать. Как тебе.– Она ссыпала использованный наполнитель в пакет и шутливо помахала совком.
–Я не веду себя странно,– заявил Чез.
–Да?– Эмма забрала у него пакет и связала ручки, чтобы не протекло.– Тогда почему ты стоишь здесь как дурак и говоришь про Натали? И почему если она красит губы, это совсем не то же самое, что у девочек в твоём классе?
–Я не…– начал Чез.
Но тут сверху донёсся крик Финна:
–Чез! Эмма! Скорей идите сюда!
Глава 13
Финн
Финн очень хотел погладить Ракету – может, тогда бы ему хоть немного полегчало.
Он даже не успел рассказать Чезу иЭмме, что Тирелл решил, что их мама грабитель. Но мама ни за что бы не стала грабить банк – а если бы и ограбила, то полиция уже поймала бы её, ведь так? Разве полицейские не приехали бы за Чезом, Эммой иФинном? Финн в этом не сомневался.
И всё-таки он был не прочь потискать Ракету и шепнуть в её мохнатое ухо: «Тирелл сказал, что мама ограбила банк, а мама уехала вЧикаго, нам сЭммой иЧезом придётся жить у незнакомой тёти, и, кстати, вАризоне пропали какие-то дети, которых зовут так же, как нас, и… мур-р, Ракета, мур-р! Я хочу послушать, как ты мурчишь!»
Финн заглянул в свою комнату, потом в комнаты Эммы иЧеза, но Ракеты нигде не было. Мамину спальню он оставил напоследок, поскольку боялся, что затоскует ещё сильнее, когда заглянет туда. Но Эмма была права – Ракета обожала спать на подушке на подоконнике маминой комнаты, особенно ясными вечерами.
Финн зашёл в мамину комнату. Жалюзи были опущены, и на синюю подушку на окне не падало солнце. В комнате стоял полумрак.
Кто-то включил свет. Это была та девочка, Натали. Финн даже не слышал, как она поднялась за ним.
–Если будешь ходить по комнате в темноте, во что-нибудь врежешься и ушибёшься,– сказала она.– Тогда мама отругает меня, что я тебя не уберегла.
–Я могу ходить по собственному дому не ушибаясь,– возразил Финн.
Он подождал, потому что не сомневался, что она сейчас переспросит: «Да?» И тогда он скажет: «Да, а тебе-то что?» Что-то вНатали вызывало уФинна желание спорить с ней. А ведь обычно он не любил спорить.
