А затем этот оргазм…
О боже. Взять всякий раз, когда я ласкала себя раньше, измельчить в блендере, усилить в десять раз, и все же это и близко не будет стоять с тем, что я испытала.
Это безумно, невероятно и совершенно невозможно.
Я продолжаю убеждать себя в этом, пока бреду в душ, снимаю вонючее боди и намыливаюсь не меньше часа. Я тру каждый дюйм своего тела, пытаясь избавиться от ощущений, которые накрывают меня снова и снова. Его руки, хватающие меня за волосы. Вкус его поцелуя — соль, сигареты, цитрус и кровь. Неожиданная мягкость его губ. Его язык, скользящий по моей шее, зажигающий каждый нейрон в моем мозгу, словно цепочку петард.
Нет, нет, НЕТ!
Я ненавижу эти воспоминания. Они ни капли мне не нравятся. Это было ужасно и безумно и никогда не повторится снова.
Выхожу из душа, обернувшись полотенцем, и протираю ладонями запотевшее зеркало. Оттуда на меня смотрит мое испуганное лицо с набухшими губами и виноватым взглядом.
Я хватаю зубную щетку и неистово чищу весь рот, пытаясь избавиться от его вкуса.
Когда я выхожу из ванны, у кровати меня уже ждет Клара. Я слегка вскрикиваю от неожиданности.
—Dzień dobry!— радостно приветствует она меня.
—Хей,— мрачно отвечаю я, слишком подавленная, чтобы изображать дружелюбие.
Девушка поджимает губы, оглядывая меня с ног до головы. Она явно ожидала застать меня в приподнятом настроении после того, как мы вчера соорудили танцевальную студию.
—Popatrz!— говорит она, показывая на кровать.— «Гляди!»
Горничная уже заправила постель, как всегда туго натянув и хорошенько подоткнув одеяло. Сверху она разложила с десяток танцевальных принадлежностей, включая боди, трико, тренировочные костюмы, носки и две пары абсолютно новых пуантов.
Это не просто какие-то танцевальные принадлежности — это боди от Yumiko и пуанты от Grishko. Костюмы из новой коллекции Eleve. Это гораздо круче, чем все, что было у меня дома. Я беру в руки пуанты и понимаю, что они нужного размера.
—Откуда эти вещи?— слабым голосом спрашиваю я Клару.— Это ты их купила?
Она лишь с улыбкой пожимает плечами.
Возможно, девушка и выбрала наряды, но сомневаюсь, что оплатила их сама. Не в том смысле, что я бы этого хотела — просто вряд ли она зарабатывает много. Но альтернатива еще хуже. Это Миколай велел ей купить все это? Потому что я позволила себя поцеловать?
Меня передергивает от этой мысли. Мне хочется скинуть это все с кровати и отправить прямиком в мусорку.
Но я не могу этого сделать. Клара выглядит такой довольной, такой радостной.
Она думала, что я буду счастлива надеть что-то получше, чем единственный поношенный боди.
—Спасибо, Клара,— говорю я, выдавливая из себя улыбку.
Однако мой желудок скручивает в узел.
Я ничего не понимаю. Сначала я думаю, что Чудовище собирается меня убить, а затем он покупает мне подарки. И я даже не знаю, что хуже.
Клара жестами показывает мне примерить обновки.
Боже, я совершенно этого не хочу.
—Tutaj,— говорит она, подавая мне наряд.
Лиловое боди с вырезом на спине, вязаные серые гетры и кроп-топ в тон. Это все действительно красиво. И нужного размера.
Я одеваюсь и не могу не оценить, как хорошо сидит на мне одежда, какая она новая, из каких качественных и эластичных материалов сделана.
Клара стоит поодаль, довольно улыбаясь.
—Спасибо,— говорю я снова, и на этот раз куда более искренне.
—Oczywiście,— говорит она.— «Конечно».
Девушка принесла мне завтрак — овсяную кашу, клубнику и греческий йогурт. А также кофе и чай. Закончив есть, я направляюсь в студию, чтобы вернуться к работе.
Еще никогда я не ощущала такой ответственности, работая над проектом. Миколай не разрушил его своим вмешательством, а только подарил мне еще больше идей. Не то чтобы он вдохновил меня, но определенно вызвал некие эмоции, которые я могла бы направить в работу. Страх, смущение, тревогу, и, возможно… немного возбуждения.
Миколай не привлекает меня. Абсолютно. Это монстр, и вовсе не в том смысле, что другие гангстеры. Может, мои родные и преступники, но они не жестоки — во всяком случае, без необходимости. Мы делаем, что до́лжно, чтобы пробиться в мире, а не ранить других людей. Миколай же находит удовольствие в моих страданиях. Он злобный и мстительный. Он хочет убить всех, кого я люблю.
Такой мужчина не может меня привлечь.
То, что случилось прошлой ночью,— просто результат моего многонедельного заточения. Какой-то извращенный вид стокгольмского синдрома.
Когда однажды у меня появится парень — когда у меня будет время, когда я встречу кого-то подходящего,— он будет милым и заботливым. Будет дарить мне цветы и придерживать двери. Он не станет пугать меня до чертиков и набрасываться с поцелуем, от которого кажется, будто меня съедают заживо.
Вот о чем я думаю, кладя пластинку обратно на проигрыватель и ставя сверху иглу.
Но как только вновь начинает играть эта потусторонняя, готическая мелодия, мои мысли уводят меня в другом направлении.
Я представляю девушку, бредущую по лесу. Она подходит к замку. Она открывает дверь и проскальзывает внутрь.
Девушка очень-очень голодна. Поэтому, когда она находит столовую и накрытый стол, она садится поесть.
Но за столом она не одна.
Она сидит напротив некоего существа.
Существа с темной кожей, украшенной узорами. У него острые зубы и когти. Бледные глаза, похожие на два осколка льда…
Это волк и человек в одном лице. И он невероятно проголодался. Но ему не интересна еда на столе…
Я работаю все утро, не прерываясь на обед. Клара приносит поднос в мою новую студию. Я не вспоминаю о нем, пока куриный суп не становится ледяным.
После обеда я провожу немного времени, изучая «Куклу», а затем планирую прогуляться по саду. Проходя по первому этажу, я слышу характерный голос Миколая.
По моему телу словно проходит электрический разряд.
Не отдавая себе отчета, я замедляюсь и прислушиваюсь. Мужчина идет по коридору мне навстречу, но он еще не заметил меня. Их двое — Миколай и темноволосый парень с приятной улыбкой — Марцель.
Я все лучше понимаю их разговоры. А следующие предложения такие простые, что я понимаю их идеально:
—Rosjanie są szczęśliwi,— говорит Марцель,— «Русские счастливы».
—Oczywiście że są, — отвечает Миколай.— Dwie rzeczy sprawiają, że Rosjanie są szczęśliwi. Pieniądze i wódka.— «Разумеется, они счастливы. Две вещи способны осчастливить русских. Деньги и водка».
