Мико продолжала выжидающе смотреть на Акайо.
–Это всё. Клянусь,– сказал он и вскинул пустые ладони, будто покоряясь её воле.– Монахи не доверяли ёкаям, поэтому не посвящали меня ни во что за границами моей задачи. Это всё, что я знаю.
Пусть и снеохотой, но Мико ему поверила.
–Хорошо,– кивнула она и спрятала ленту обратно в рукав.– А теперь ты дашь мне уйти. Если я не встречусь вРайдэном в указанном месте в указанное время, он…
–Да-да, он расскажет всё императору,– прорычал Акайо, не глядя на Мико.– Я понял с первого раза. Убирайся.
–Спасибо за помощь.
–Убирайся!
Мико кивнула и покинула комнату. Судорожно вздохнула и на негнущихся ногах пошла обратно к выходу из дворца. Что ж, она узнала меньше, чем надеялась, но больше, чем у них было прежде. Имя монаха и храм на северном побережье – это уже что-то. Остаётся только надеяться, что время и ёкаи не стёрли его в пыль.
Мико отодвинула заветную панель в стене и покинула гарем.
Не всё потеряно. Это новая зацепка, какая бы она ни была. Вместе они смогут это распутать. Смогут найти способ снять печати. Они…
Мико замерла, почувствовав, как шевелятся волосы у неё на затылке. Чей-то взгляд впился ей между лопаток, и сердце рухнуло в пятки. Медленно, всё ещё надеясь, что ей это лишь мерещится, Мико обернулась.
За её спиной стоял Шинокаге. В зубах страшной маски блестел нож.
Мико поняла, что не может закричать, пригвождённая к месту его взглядом. Она словно одеревенела. Что это? Ужас или какая-то магия? Шинокаге шагнул навстречу, иМико в панике напрягла мышцы, заставляя себя двигаться.
Она схватила гэта и со всей силы швырнула в лицо Шинокаге. Он этого не ожидал. Гэта ударила ему в скулу, маска треснула.
Шинокаге схватил Мико за руку, второй придерживая маску. Мико дёрнулась и запустила вШинокаге второй гэта. Он дёрнул рукой, закрываясь, задел маску и верхняя её часть, треснув ещё больше, упала с лица.
Мико одеревенела от ужаса.
Рога, как она думала прежде, не были частью маски. Они росли изо лба Шинокаге. Глаза – расплавленное золото в окружении чёрных белков. Эти глаза не могли принадлежать человеку. И ёкаю они не принадлежали. Шинокаге не просто так носили маски демонов.
Они сами были демонами.
18
Волья шкура
Шинокаге притянул Мико к себе и зажал ей рот, прежде чем она успела закричать.
–Я не причиню вреда,– зашептал он.– Меня отправил принц Хидэо.
Мико покосилась на него, и рука медленно выпустила её. Ногти уШинокаге были длинные, острые и чёрные. И как она это прежде не заметила?
–Я проведу тебя к восточным воротам. Не отставай.– Не дожидаясь ответа, Шинокаге поднял с пола верхнюю часть маски и пошёл прочь.
Мико растерянно смотрела ему вслед, не до конца уверенная в том, что демон ей не врёт. Демон. Императору служат настоящие демоны! Жуткие и смертоносные существа, сплетённые из чистого зла. О ёкаях говорили разное – они могли любить, помогать, лгать и вредить. О демонах истории были всегда одинаковые – они могли только разрушать.
Сглотнув комок страха, Мико подобрала обувь и шагнула в темноту вслед за Шинокаге.
Он двигался быстро и бесшумно, порой сливался с тенями, то исчезая, то появляясь вновь. Или Мико только так казалось? Когда они вышли в коридор, освещённый лампами, все они мигом потухли, скрывая Шинокаге. И тут Мико поняла, что это вовсе не тот коридор, которым она шла раньше.
–Нам не сюда,– зашептала она, останавливаясь.
–Так быстрее.– Шинокаге не оглянулся.
–Нет. Возвращаемся.– Мико развернулась, но демон уже стоял перед ней.
–Нет.
Мико едва сдержалась, чтобы не отпрянуть.
–Если ты не желаешь мне зла.– Она заставила себя посмотреть в золотые глаза Шинокаге.– То мы пойдём дорогой, которую мне показала Кёко. Это понятно?
–Ханзо?– послышался низкий голос из темноты коридора.– Почему ты не с принцем?
Ханзо. Значит, так зовут её провожатого.
Ханзо обернулся и быстрым движением задвинул Мико себе за спину.
–Доброй ночи, Хандаку,– сказал он, иМико увидела ещё одного Шинокаге. Он бесшумно появился из тени.
–Ты не ответил,– проворчал Хандаку, приближаясь.– Что с твоей маской? И кто это у тебя за…
Он не договорил. Ханзо сорвался с места. Мико не успела понять, что произошло. Что-то блеснуло, на белые сёдзи брызнула кровь. Кто-то захрипел, и на пол упало тело, кровь рывками выливалась на доски из обрубка шеи. Ханзо стоял над трупом и держал в руке отрезанную голову. В другой он сжимал нож.
Стряхнув с лезвия кровь, Ханзо вернул его в маску убитого Шинокаге и бросил голову на пол.
–Идём. Быстро,– скомандовал он и зашагал прочь. В сторону коридора, из которого они пришли. По дороге, которую указала Кёко.
Мико практически бежала следом, чтобы успевать за его широкими шагами. Она уже не заботилась о шуме. Не потому что перестала бояться, а потому, что всё ещё была занята жуткой картиной, развернувшейся перед ней. Ханзо не сомневался ни мгновения, прежде чем убить своего собрата. Отрезал ему голову так легко, будто… будто это ничего не значило. Мико с таким же равнодушием потрошила рыбу. Есть существа страшнее ёкаев – иХанзо был одним из них. Успокаивало одно: её смерть в его задачи не входила, потому что иначе Мико была бы уже мертва.
Ханзо вывел её из замка, и вскоре они оказались у конюшен.
–Умеешь?– спросил он, выводя из денника огромного вороного жеребца под стать себе.
Мико неуверенно кивнула.
–Если не галопом…
–Значит, поедем на одном.– Ханзо забросил на коня седло.
–Нет! Я… справлюсь сама.– Мико прошибло холодным потом от одной мысли, что он будет так близко.
Ханзо остановился и внимательно посмотрел на Мико. Его золотые глаза блестели, ловя лунный свет. Ей казалось, что он сейчас просто молча схватит её и забросит на своего коня.
–Хорошо,– в итоге сказал он, возвращаясь к ремням на седле.– Бери любого.
Она выбрала ближайшую гнедую кобылу, невысокую, чтобы суметь забраться, и покладистую на вид. Разобравшись со своим жеребцом, Ханзо помог Мико оседлать лошадь. Пришлось развязать пояс и распахнуть кимоно, чтобы усидеть верхом. Мико должна была бы стыдиться своего вида, но сейчас это заботило её мало,– она не спускала насторожённых глаз сХанзо. Нижнюю часть маски он так и не снял, отчего казалось, что лицо его застыло в страшном оскале. Мико уже поняла, что говорил Ханзо мало и только по делу, будто слова были ему чужды. И эта немногословность навевала ещё больший страх, подчёркивая его непредсказуемость и опасность.
