В животе у меня щекочет от непрерывного легкого порхания. Горошинка выражает протест против алкоголя, начав икать. Я улыбаюсь, чувствуя быстрые легкие толчки. Он часто икает, и пока мне это больше всего нравится в беременности.
Гриффин смотрит на меня так, словно я потеряла рассудок. Он не понимает, как я могу смеяться в такой момент. Но неожиданно, по какой-то странной причине, я счастлива. Я чувствую внутри себя жизнь. В другой комнате жизнь прямо сейчас ускользает, но в то же самое время Эрон растет большим и сильным, каждый день напоминая мне о ценности жизни.
–Эрон икает,– объясняю яГриффину, глядя на свой живот. Я сижу на садовых качелях и прикрываю глаза, наслаждаясь этим моментом.
Я чувствую, как качели перекашиваются под весом Гриффина, когда он садится рядом со мной.
–Можно мне?– шепотом спрашивает он.
Я киваю, глаза у меня все еще закрыты, когда я беру его руку и кладу ее на свой живот под курткой. Минуту мы сидим так в тишине.
Я точно знаю, когда он почувствовал шевеление, потому что он замирает. Не открывая глаз, я позволяю ему просто насладиться первым разом, когда он почувствовал, как шевелится его сын.
–Невероятно,– шепчет он снова и снова. Его рука замерла у меня на животе. Я понимаю, что он боится пошевелиться, чтобы не спугнуть этот момент.
Но икота прекращается, аШерри выглядывает из-за двери и произносит слова, которых мы так боялись весь прошлый месяц:
–Пора.
Мы оба издаем стон боли в темноту ночи. Потом берем себя в руки и делаем то, что должны сделать. Мы идем попрощаться с женщиной, которая единолично изменила наши жизни.
Мы проходим мимо родных Эрин, которые тихонько плачут на кухне. Я стараюсь не смотреть в их сторону. Я хочу быть сильной в эти последние минуты. Я понимаю, что Эрин, скорее всего, меня не услышит. Она даже не увидит меня, но мне все равно нужно быть сильной ради нее. Погоревать я смогу и позже. Когда она уйдет. А сейчас я должна быть с ней. Ради Гриффина.
Когда мы заходим в комнату Эрин, я поражена тем, что вижу. Глаза Эрин открыты. Они такие же ясные и голубые, как раньше. Она следит за тем, как мы подходим к ее постели. Я подхожу с одной стороны, Гриффин – с другой. Я читала об этом. Я читала, что у некоторых смертельно больных людей бывает последняя минута, которую они проводят в сознании – перед тем как умрут.
Тело Эрин расслаблено, и я сразу же замечаю, что рука у нее не скрючена. Ее волосы наконец снова того же прекрасного светлого оттенка, который я так люблю. На ее лице написано умиротворение, несмотря на темные круги под глазами, небольшие морщины и щеки, впавшие из-за того, что она почти ничего не ела. Она дышит очень медленно, и время, кажется, замирает между ее журчащими вдохами. Она ничего не говорит, но все и так ясно по ее глазам. Я киваю Гриффину. Он должен с ней попрощаться.
–Милая, я здесь. ИСкайлар тоже.– Голос у него дрожит.– Боже, я так тебя люблю. Ты принесла в мою жизнь столько радости. Я никогда не смогу объяснить, как много ты для меня значишь. Когда у меня не было семьи, ты приняла меня и сделала частью своей. Ты верила в меня, когда больше никто в меня не верил. Даже сейчас, когда я думал, что уже никогда не смогу простить своего отца, тебе удалось нас примирить.
Следующие слова даются ему очень тяжело, но он понимает, что она должна их услышать, поэтому с усилием продолжает:
–Ты сделала все, что должна была. Дальше мы справимся сами. Спасибо тебе, милая. Спасибо за то, что была моей женой.
Он наклоняется и целует ее в губы. Потом сквозь слезы кивает мне.
Я делаю глубокий вдох и молюсь, чтобы уменя хватило сил не разрыдаться.
–Эрин Пирс, ты лучшая подруга, которая у меня когда-либо была. Даже если я обойду весь мир, я все равно больше не найду лучшей подруги, чем ты. Ты видишь в людях хорошее. Ты закрываешь глаза на то, на что другие не могут. За то короткое время, пока мы были знакомы, ты изменила мою жизнь, и я уже никогда не буду прежней. Рай станет лучше, когда в нем окажешься ты. Жизнь Эрона будет лучше, потому что ты станешь его ангелом-хранителем. Я стану лучше, потому что познакомилась с тобой. Тебе больше не о чем волноваться. Можешь на нас положиться. Я люблю тебя, Эрин. Спасибо за то, что была моей лучшей подругой.
Не знаю, услышала ли она нас. Возможно, эти слова больше нужны нам, чем ей. Мы продолжаем говорить, что любим ее. Мы говорим, что теперь она может уйти, что мы будем в порядке, что уЭрона все будет хорошо. Но ее глаза бегают между нами, словно она еще не закончила с нами. Словно она еще не готова нас отпустить. Ее взгляд падает на наши руки. Мы оба держим Эрин за руку. Ее взгляд задерживается на наших руках, словно она хочет заставить свои безжизненные руки пошевелиться. Затем Гриффин свободной рукой берет за руку меня. Наши руки соединились над грудью Эрин, образовав круг – мы все втроем держимся за руки.
Эрин издает глубокий вздох, и жизнь вылетает из ее тела вместе с ее последним дыханием. Она умиротворенно закрывает глаза и ускользает от нас. Я смотрю, как моя лучшая подруга уходит из этого мира, и пытаюсь не утонуть в этой потере. Вместо этого я радуюсь, что Эрин опять исцелилась. Она больше не заточена в своем сломанном теле, к которому была приговорена. Она свободна, она будет ангелом-хранителем Эрона. Она сможет увидеть Париж и прыгнуть с настоящим парашютом. Она сможет танцевать на облаках и родить десяток детей.
Я смотрю на ее безжизненное тело и осознаю, что ее лицо выглядит иначе. Моложе. Даже темные круги под глазами и морщинки, бороздившие его всего несколько минут назад, исчезли. Она так же прекрасна в смерти, как была при жизни.
Я кладу руку на живот, ощущаю, как Эрон шевелится у меня внутри, и думаю о том, как на смену одной жизни приходит другая.
Гриффин тихонько плачет, а я выхожу из спальни и присоединяюсь к родным Эрин, чтобы дать Гриффину побыть с ней еще немного, прежде чем ее заберут. Я медленно дохожу до кухни, и тут у меня подкашиваются ноги. Но я не успеваю упасть на пол, потому что чьи-то сильные руки подхватывают меня сзади и поднимают, потом несут по лестнице в комнату, которая стала моей.
Последнее, что я помню,– это слова Гриффина о том, что все будет хорошо.
Глава 19
Я сижу и смотрю на урну с прахом, которая стоит на столе. Урну, часть которой была завещана мне, в доме, часть которого была завещана мне. Какого черта она это сделала?
Я уже в тысячный раз ругаю Эрин с того момента, как Бэйлор зачитала мне иГриффину письмо с ее последними пожеланиями. Это произошло только вчера, за день до похорон. В письме говорилось, что ее тело нужно кремировать, а не хоронить. Это мы уже знали, но в письме также было сказано, что прах нужно отдать Гриффину и мне. Что мы вместе должны решить, когда и где его развеять. Эрин дала ясные указания, что это должно быть местом, полным жизни и счастья. И что, когда придет время, мы будем знать, что делать.
