В общем, встреча прошла очень плодотворно, а преподобный Томас Эллерби показал себя деловым человеком, а не ханжой и святошей, стремящимся при случае не преминуть напомнить чрезмерно назойливому просителю о том, что «Quae sunt Caesaris Caesari et quae sunt Dei Deo»
[70] и невместно вовлекать истинного служителя Всевышнего в мирские дела.
Уже через несколько дней Джеймс почувствовал, что британская община его полностью приняла, и её поддержка позволила успешно решать почти любые вопросы. Ещё при императоре Николае Павловиче пустующее поле неподалёку от Павловского кадетского корпуса было передано в бесплатное пользование местным выходцам с далеких островов, «дабы устроить клуб для игры в крикет и иных спортивных забав, приличествующих лицам, кои относятся к благородному сословию». Но далее намерений дело не пошло, и хотя даже разразившаяся в 1853 году Крымская война, в коей Россия и Британия были противниками, не повлияла на право собственности английской общины на сию землю, работы так и не начались. Теперь всё изменилось, выравнивали и облагораживались поляны, строили помещения для конюшен, выгула лошадей и скачек с препятствиями, тиров, раздевалок и ринга для бокса. А ещё необходимо было разместить павильоны для публики, падкой на зрелища, предусмотреть рестораны, где можно было поднять бокал за здравие победившего всадника или залить огорчение от проигрыша своего фаворита. В общем, сей прожект, несмотря на немалые первоначальные затраты, обещал стать весьма прибыльным вложением капитала, и нашлось достаточно много состоятельных людей, готовых войти в состав товарищества, обеспечивающего строительство сего клуба. Причём среди них были не только подданные Российской и Британской корон, но и иных монархий Европы, на визитках коих были перечислены титулы и изображены семейные гербы.
Более того, витали некие слухи, что даже кто-то из имеющих кровное родство с царствующей династией не напрямую, но через доверенных людей поучаствовали в сем прожекте. Причем весомость их вклада состояла не сколько в денежных суммах, но в связях в высшем свете и при дворе. На протяжении года, пока шла стройка, Джеймс наблюдал, как с ростом стен зданий клуба увеличивался его личный капитал и положение в обществе. Всё было абсолютно законно, не вызывало ни малейших подозрений со стороны полиции или жандармерии. Единственно, что заставило мистера Найки немного насторожиться, было появление среди зевак и журналистов, с завидной регулярностью посещающих сию стройку, Вильгельма Штибера, который был полицейратом
[71] в секретной полиции короля Фридриха Вильгельма Прусского.
Джеймс был прекрасно осведомлен о талантах сего человека и том, что он после смены монарха на троне королевства был приглашен в Россию для организации иностранного филиала охранки и обеспечения безопасности императора Александра II во время заграничных поездок. Эта опытная ищейка могла увидеть и понять слишком много, но к счастью, Штибер большую часть времени проводил в европейских странах, отслеживая уголовных и политических преступников, представляющих угрозу для безопасности Российской империи, и появлялся в Санкт-Петербурге достаточно редко. Торжественное открытие клуба было назначено на весну 1859 года. Заминка была только за погодой, поскольку весеннее благоденствие прибавит шарма сей церемонии и привлечет как можно больше зрителей, среди которых, несомненно, будут присутствовать и высокопоставленные особы.
Открытие было назначено на вторник, о чем загодя сообщили многочисленные газеты, включая и те, кои относились к категории деловой. А это было признаком постоянного интереса, проявляемого серьезными людьми к сему прожекту, о чем внимательный читатель мог узнать в одной из статей в весьма серьёзной «Коммерческой газете». Джеймс действовал как опытный делец и искусно дирижировал сим процессом через прикормленных журналистов, небольшими порциями выдавая на свет пикантную информацию. Так, было объявлено, что на церемонии открытия той секции клуба, коя занимается обучением приёмам английского бокса, будет присутствовать сам Том Сэйерс, успешно отстоявший своё право носить пояс чемпиона Британии в трёх тяжелых поединках на протяжении последнего года. Особо было оговорено, что он готов провести показательный учебных поединок с любым из присутствующих, кто изъявит своё согласие. Неофициальный статус сего боя объяснялся тем, что уже существовала договорённость о том, что через год тому предстоит биться за звание чемпиона мира с американским боксером Джоном Кармелом. Разумеется, Джеймс приложил немало усилий, дабы сей праздник почтил своим присутствием кто-нибудь из имеющих отношение к царствующей фамилии, ибо ожидать появления самого императора было бы верхом самонадеянности. А вот его родной брат, великий князь Константин Николаевич, который вполне заслуженно носил адмиральский мундир, как и многие русские моряки, если не с приязнью, то с уважением относился к Владычице морей, вполне мог проявить заинтересованность. Посему мистер Найки озаботился, дабы приглашение попало в канцелярию морского ведомства в руки прикормленного чиновника и простимулировал его активность рекомендательными письмами от князя Хованского, сиречь– взяткой.
И когда в адрес товарищества, кое курировало строительство клуба, поступило известие о согласии брата императора Всероссийского и главы морского ведомства присутствовать на празднике, Джеймс с удовлетворением потёр руки и изрёк пословицу, с которой его ознакомил его учитель русского языка в замке Эркард: «Не подмажешь, не поедешь». В общем, он был в прекрасном настроении от осознания собственной удачливости и умения воздействия на людей для достижения своих целей. Но если бы каким-то чудом сознание шпиона на службе её величества королевы Виктории смогло перенестись в Мраморный дворец на первом Адмиралтейском острове, то его самодовольство получило бы изрядную пощёчину. Ибо хозяин сего жилища великий князь Константин Николаевич был не менее доволен полученным приглашением, и данное им согласие присутствовать на празднике было вызвано необходимостью решения важнейшей и секретнейшей государственной задачи, поставленной лично императором. Речь шла о воссоздании Черноморского флота, для чего было необходимо развивать промышленность на юге России, в первую очередь, строить железные дороги. Нужны были опытные специалисты и деньги. Всё это было в Британии, но недавний, а точнее извечный враг явно не был настроен помогать возрождать военную мощь «варварской Московии». Неизвестно, была ли в жилах Романовых толика крови византийских императоров, но в умении плести интриги они могли бы поспорить с Комнинами и Палеологами. Дураки и наивные простаки просто не выживали на русском престоле, а посему государь Александр Николаевич совместно со своим братом Константином и наиболее верными людьми из ближайшего окружения придумали и начали реализовывать весьма хитромудрую комбинацию, высокая степень коварности которой была вполне оправдана интересами именно Руси-матушки, но отнюдь не личным обогащением, как это могло показаться на первый и последующие взгляды.
Для британцев не было секретом, что великий князь Константин Николаевич пользуется полным доверием своего царствующего брата и при этом с юных лет изрядно потоптался по корабельной палубе и шканцам, образован, возглавляя географическое общество, сам не чужд науке и при этом слывёт либералом. Поистине он должен был родиться в Британии, но, увы, ему не повезло быть русским, ибо верно сказал Гораций: «Nón cuivís hominí contíngit adíre Corínthum»
[72]. Но для варвара он весьма мил, слывёт англофилом и может быть полезным.
