На секунду я прервался, увидев замеревшего Каткова, который что-то записывал в блокноте, но при последних моих словах немного «подвис».
–Необходимо создать литературу для разных слоев населения– книги, статьи, лубки, журнальные фотографии о мужественных жандармах, которые с риском для жизни бьются с врагами престола и государства, спасая ценой своей жизни простых людей. Привлекайте лучших литераторов, журналистов, художников, но это необходимо сделать быстро и качественно. Жандарм– это не душитель свободы, которому господа офицеры руки не подают, а спасители отечества, которые рискуют жизнями постоянно, а не только во время боевых действий, а потому и стоят на некую ступеньку выше обычного офицера.
Увидев недовольную физиономию Милютина, я вперился в него взглядом, министр вздохнул и еле заметно согласно кивнул головой. Вот так, батенька! Это вам не тут, а тут вам не здесь!
Предложение о том, чтобы судить террористов и причастных к террористическим организациям военно-полевыми судами и никаких судов присяжных, возражений не вызвало, как и решение временно придать жандармскому управлению лучших сыщиков полицейского управления Санкт-Петербурга.
А потом я попросил остаться генерала Тимашева. К этому времени я уже успел просмотреть списки погибших во дворце, хотя еще двадцать два тела не были опознаны, нужную фамилию я обнаружил.
Тимашев
Ежели кто сказал бы мне, что Михаил Николаевич, великий князь и младший из сыновей великого государя Николая, станет претендентом на корону Российской империи, я бы не поверил. Мне уже седьмой десяток лет пошел, видал я всякого, послужил государю и Отечеству, да, чего уж там, думал, что в Государственном совете смогу от дел отойти, заняться скульптурой, а тут вот оно как… От вести о гибели семьи благословенного государя Александра Второго я пребывал в оцепенении, более похожем на окаменение. Вот ты стоишь, ничего не видишь и не слышишь. Спасибо Петру Александровичу, приехал за мной, вывел из состояния душевного упадка. Надо сказать, что с господином Валуевым меня судьба сводила намного чаще, нежели с великим князем Михаилом Николаевичем. Хотя бы вспомнить, что пост министра внутренних дел я принял от него, чтобы передать его господину Макову, вот уж кому не хотел передавать дела, да воля государя, с нею не спорить надо, ей подчиняться! А Петр Александрович, приехав за мной, сказал слова, кои я уже и не надеялся услышать более: «Собирайся, Александр Егорович! Ты нужен России-матушке». И что меня всегда удивляло в Валуеве, так это умение говорить вроде самые что ни на есть пафосные фразы, да так, что казалось, что сии слова идут от сердца, искренне, и никакого показного благочестия в них нет, правда и ничего кроме правды.
Служил я России и в царствие славного государя Николая, начинал в гвардии, потом воевал на Кавказе против горцев, а еще принял участие в подавлении венгерского мятежа, спасая презренную австрийскую монархию. Не зря государь Николай Павлович повелел написать на портрете Франца «неблагодарный» ираспорядился сей портрет повесить лицом к стене. А венграм мы тогда всыпали знатно! В годы Кавказской войны был я уже начальником штаба 3-го пехотного корпуса. Там, в Крыму, я несколько раз сталкивался с Михаилом Николаевичем. Молодой артиллерист служил честно, был храбрым, да и офицером был справным, его сослуживцы хвалили, а среди них лизоблюдов не было– настоящие вояки, награды получившие по заслугам в бою, а не на паркете государевых приемных. Да и от наших кавказцев
[76] о великом князе ничего плохого не слышал, только хорошее.
Во время царствования Александра Николаевича моя карьера пошла стремительно вверх– я стал начальником Третьей канцелярии и заодно шефом корпуса жандармов. Позже назначен министром почт и телеграфа, министром внутренних дел. За это время я сблизился с кружком Валуева и покойного ныне цесаревича Александра. Петр Александрович был противником слишком либеральных реформ, но при этом человеком, для государя необходимым. На словах он был верным сторонником государственного курса, но по сути своей сделал много, чтобы реформы буксовали. В последнее время государь подыскивал ему замену, присматриваясь к различным генерал-губернаторам, выискивая хорошего администратора, который будет продолжать и двигать либеральные преобразования. В то же время партия цесаревича смогла продвинуть на пост главы Государственного совета великого князя Михаила Николаевича, создавая и в сем совете еще один блок противоборства реформам. Будучи на высоких постах, мне пришлось не раз и не два встречаться с великим князем, но сейчас я его не узнал.
Михаил Николаевич был человеком весьма выдержанным, холодным, одинаково вежливым со всеми, но вежливость его была несколько отстраненной, тепла в его обращении не было, разве что с несколькими боевыми соратниками, с которыми он воевал на Кавказе, но число приближенных к нему лиц было невелико. Он ничего не делал быстро, был несколько нерешительным, нет, точнее, он всегда предпочитал некоторое время обдумывать свои действия и решения, тщательно взвешивал свои речи и не был слишком радикальным во взглядах. Сейчас же он был… быстр? Вот уж не скажу, как это точно сказать– он просто вулканизировал идеями и выдавал их очень быстро, при этом почти не обдумывая, но… при размышлениях, можно было оценить продуманность этих действий! Чего стоит его отказ от того, чтобы немедленно водрузить на голову корону, а провести этот акт через эрзац-собор… Глупость? Или обоснование легитимности новой правящей ветви Романовых? И какое изящное решение проблемы, чего уж я лично никак не ожидал. А его реплика о том, что надо искать того, кому сие покушение было выгодно? Вроде бы ясно, что британцам, но только ли им? А нет ли тут немецкого следа? Вопросы…
Но более всего меня поразил разговор с государем, который произошел после заседания Сената и небольшого совещания в узком кругу. Мы остались одни в комнате совещаний.
–Александр Егорович!– обратился ко мне Михаил Николаевич.– Круг ваших задач становится крайне велик, сложен, но именно вы сейчас находитесь на острие борьбы с неизвестным противником. И от вас, именно от вас во многом зависит наш успех в этой кровавой борьбе.
Жестом местоблюститель императорского престола предложил мне закурить. Табак и все необходимое для сего действа находились на отдельном столике, сам же великий князь не курил, позволив мне набить трубку и раскурить ее, не требуя от меня уверений в том, что сделаю все, что смогу.
–Сначала несколько выводов: сей страшный взрыв стал возможен только потому, что охрана Зимнего дворца была поставлена из рук вон плохо. Как надо? Я сейчас сказать не могу, да и вы сказать не можете. Но надо выделить группу толковых офицеров, которые займутся изменением системы охраны государя, его семьи и правительственных учреждений. Я бы назвал это Службой государственной охраны. И подчиняться она будет непосредственно государю. Надеюсь, вы понимаете почему, хотя эта структура будет работать в сотрудничестве с Третьим отделением и Министерством внутренних дел.
Я согласно кивнул головой: покойный государь действительно пренебрегал элементарными мерами предосторожности, и то, что до последнего взрыва ему удавалось избегать смерти, было божьим промыслом, не иначе.
