И вскоре в Женеву на имя Элпидина Михаила Константиновича пришла рукопись. В сопроводительном письме содержался прозрачный намёк на то, что это лишь первая часть и можно рассчитывать на продолжение. Судя по тому, что через некоторое время на счет в банке Эдинбурга, оформленный на имя Ричарда Хьюза, поступила сумма, которая не только соответствовала запрошенному гонорару, но и пусть на немного, но превосходила его, Михаил Константинович заинтересовался этой книгой и предпочёл длительное сотрудничество с её автором сомнительному решению прикарманить рукопись и издать под иным именем. Джеймс, разумеется, не закрыл счёт, но снял почти всю сумму, причем сделал так, что одна её часть была в бумажных фунтах, вторая– в золотых и серебряных монетах. Еще несколько таких платежей, и можно будет покинуть Британию и найти себе для начала укрытие в Германии, где у него остались неплохие связи и деньги в нескольких банках, а потом раствориться где-то во вселенной, подальше от России и Британии. Но Джеймс явно позабыл одну старую мудрость: хочешь насмешить Господа, сообщи ему о своих планах. И очень скоро он смог убедиться в опасности попыток предсказать будущее.
«Необходимо внимательно присмотреться к помощникам Мезенцова, я так понимаю, что он сумел создать за пределами России свою собственную СЕТЬ! Это же здорово! Значит, своя независимая служба внешней разведки с силовым блоком имеет место быть, пусть и в зачаточном состоянии. Срочно! Характеристики агентов, подумать, кто возглавит это направление! Мезенцов???»
[111]
Подходил к концу 1879 год, в середине декабря неугомонный профессор Бальфур осчастливил студентов известием о том, что он собирается совершить вместе с ними очередное путешествие на остров Арран. И если у молодёжи это вызвало ликование, то помощник садовника Говард, получив аналогичное приглашение, лишь усилием воли сохранил на лице приветливое выражение, мысленно желая ботанику королевы в Шотландии сгореть на костре, утонуть в болоте и повеситься, причём всё это одновременно. Но делать было нечего, Древесное Волокно очень часто вёл себя как капризный ребёнок, а посему не стоило лишиться его расположения из-за отказа от поездки. Тем паче, что даже зимой температура на острове благодаря Гольфстриму редко опускается ниже нуля, а уже в феврале на деревьях появляются первые листья. Профессор планировал добраться на остров двадцать пятого декабря. По всей видимости, дата была выбрана не случайно. Хотя Джон Бальфур показательно вёл себя как истинный христианин, но Говард не без основания подозревал его в тайной приверженности религии друидов, кою многие ученые полагали разновидностью авраамической религии. Так или иначе, именно в обозначенный профессором день, посвященный богине Хольде, он высадился на «отдалённый остров» всопровождении дюжины студентов и помощника садовника. Всего их группа насчитывала четырнадцать человек, ибо Бальфур был ещё и суеверным и с большим неодобрением относился к числу «13». Так как пробыть на острове планировали не менее трёх дней, то профессор заранее озаботился о снятии на сей срок домика в деревне Лохранза. Как выяснилось чуть позже, они не были единственными туристами, посетившими в декабре Арран. По словам хозяина арендованного дома, за пару дней до этого неподалеку поселились трое археологов из Германии. Но, как видно, с улыбкой добавил он, целью их поисков являются клады с виски, ибо они с удовольствием поглощали крепкие напитки, а после постоянно напевали одну и ту же песню, которая успела невольным слушателям изрядно надоесть. Далее он на секунду замолк, а затем повторил несколько первых строк: «Die Trommel schlagt und schmettert, rataplan don diri don. Der Hauptmann murrt und wettert, rataplan don diri don»
[112].
Проведя ночь в условиях, которые непривыкшие к походам неженки могли бы окрестить спартанскими, туристы были разбужены безжалостным профессором, как только солнечные лучи разогнали предутренние сумерки, но ароматы, кои доносились из кухни, их несколько утешили. Горячий завтрак был уже готов, и осталось лишь полакомиться картофельными котлетами и белой кровяной колбасой. Впрочем, желающие могли дополнить это меню овсяной кашей. Еда была настолько вкусной, что почти у всех возникло желание заказать вторую порцию, но предстоящее путешествие по окрестным холмам с плотно набитым животом могло из нелегкого испытания превратиться в настоящую пытку. А посему туристы решительно встали из-за стола, наполнили фляги свежей водой, положили в свои сумки свёртки с бутербродами, надели куртки и картузы и, прихватив альпенштоки, вышли на улицу. Там их глазам предстала занятная картина: втридцати футах от них стояли те самые немецкие археологи. Причем их прямые и развёрнутые плечи вызвали у Говарда ассоциации со строевым плацем, а находящемуся посередине мужчине средних лет с роскошными усами и моноклем явно привычней был бы пикельхельм вместо принятого на острове в эту пору года тёплого картуза, что украшал его голову. Похоже, что это прусские офицеры,– мелькнула в голове Джеймса-Говарда мысль, но затем начался утомительный марш, и он сосредоточился лишь на движении, опасаясь угодить ногой в какую-нибудь расщелину.
В полдень, поднявшись на вершину очередного холма, Древесное Волокно, наконец, объявил привал. И пока все поедали бутерброды, запивая водой из фляг, профессор, который, казалось, черпал свою энергию из земли, деревьев и воздуха, расхаживал перед студентами так, как будто они находились в лекционном зале, и говорил, говорил, говорил. О каждом кустике, о каждом камне у него была в запасе занимательная история, причём из числа тех, которых не найти в учебниках. В этот миг один из студентов неожиданно перебил своего учителя возгласом: «Смотрите, там, справа внизу». Все дружно перевели свои взоры в нужном направлении и замерли от изумления. Внизу показались несколько белых оленей, и один из них, видимо вожак, издал призывный рёв. И как будто кто-то или что-то услышало сей зов, в тумане, который скопился в одном из проходов, внезапно образовался узкий проход, куда и направились олени, два из которых были покрыты пятнами крови, кои чётко выделялись на их белых, как молоко, спинах и боках. Прошло несколько мгновений, и они скрылись из глаз, а затем растаял и сам туман.
Общее молчание прервал профессор, который был явно чем-то сильно напуган:
–Поднимайтесь и немедленно уходим отсюда. И чем быстрее мы сможем вернуться в деревню, тем лучше будет для всех нас.
Особо нерасторопных Бальфур подгонял отменными ругательствами, а двум самым задумчивым дал хорошего пинка. Практически бегом они спустились с холма и двинулись восвояси. Но внезапно опять, как будто из-под земли, стали появляться струи тумана, которые переплетались, уплотнялись и, несмотря на полное безветрие, двинулись вдогонку за ними. Кто-то из студентов не выдержал и отчаянно завопил:
–Древние силы пробудились, бежим отсюда, иначе мы погибнем.
Паника захватила всех, а туман уже догонял их, и они потерялись в белой пелене. Внезапно чьи-то сильные руки подхватили Говарда с обеих сторон, и фраза на немецком привела его в чувство:
