–Сергей Юльевич, как только появится Петр Александрович, просите его немедля.
Секретарь кивнул головой. Он был немногословен и исполнителен. Это плюс. Огромный. Кто хоть раз был руководителем, тот понимает, о чем я говорю. Через пять минут Витте впустил в кабинет только что прибывшего Валуева. Да, я разве забыл сказать, что Юлий Федорович Витте (Юлиус Христофор Генрих Георг Витте) был директором Департамента государственных имуществ Главного управления наместника Кавказского, служил под моим началом, у нас даже разногласия были… точнее у моего меня бывшего на Кавказе с оным, но Сергей Юльевич рос буквально на моих глазах. Вот вам и ядреный протекционизм! Ну и еще… Надеюсь, что Витте станет игроком моей команды, а не слишком самостоятельным чиновником, ведущим собственную игру. Таких игроков нам не надо! А посему лучше держать его на виду.
Глава десятая
Происшествия
Нет в жизни звука более захватывающего, чем стук в дверь.
Чарльз Лэм
Потсдам. 11 марта 1880 года
Вильгельм Штибер
Когда тебе перевалило за шестьдесят лет, любое неожиданное происшествие начинает вызывать невольное раздражение. Вот и сейчас, когда в двери постучали – настойчиво, но не слишком громко,– Вилли поморщился, после чего двинулся открывать дверь.
Он был одет в свой любимый домашний халат с большими карманами. Кроме тепла, сей предмет гардероба давал небольшую уверенность в безопасности: вего огромных полостях прекрасно поместился небольшой револьвер. Встречать неизвестного посетителя без оружия… такой глупости от него даже на старости ожидать не приходилось. Петер, слуга и телохранитель, сорокалетний вестфалец, увидев сигнал хозяина, пошел открывать дверь, сам хозяин стоял рядом, но немного сбоку, страхуя бодигарда. Сначала Петер поинтересовался: «Кого принесла нелегкая?» итут же получил ответ, который Вильгельма удивил. Он давно не слышал этой фразы. «Это я, Карл, племянник, привез привет дядюшке Отто от дядюшки Алекса». По кивку Вилли бодигард открыл дверь, в которую ввалился хорошо известный хозяину человек. Вот только быть его в Потсдаме не могло по определению. Худощавый человек среднего роста с копной седеющих курчавых волос, роскошными усами и небольшой бородкой, которые тоже тронула серебром седина. Лицом он был весьма похож на графа Андраши, канцлера Австро-Венгерской империи. Конечно, это был не Дьюла, ни старший, ни младший. Вилли ждал.
–Вилли, не держитесь за револьвер. Я не опасен для вас. Нам надо поговорить. Это действительно весьма важно.
–Хорошо… только как?
–Как я попал к вам? Профессионал он и в Африке – профессионал. Хотите знать, где у вас на границе протекает? Понимаете, дело настолько срочное и важное, что я действовал внаглую… Пересек границу с Австрией в карете с гербом Андраши и фальшивыми документами на имя Андраши…
–Сукин сын! Идите за мной.
Вошедший так и не понял, была последняя фраза проявлением гнева или восхищения. Конечно, он появился в Германии другим путем, но зачем господину Штиберу знать его маленькие секреты…
Хозяин дома опустился в свое любимое кресло недалеко от камина. Гость сел напротив, придвинув свое кресло ближе к огню. Они были внешне неуловимо похожи: оба круглолицые, с густыми курчавыми волосами, вот только Вилли не носил бороды, и волосы его седина покрыла намного щедрее. Да, еще фигура была не столь спортивной. Все-таки возраст давал о себе знать. Мнимый граф Андраши, он же полковник Генерального штаба Российской империи Николай Николаевич Белов, дальняя родня прусским фон Белофф, был спокоен, впрочем, его визави тоже не показывал признаков волнения. Жизнь научила создателя спецслужб Германской империи не спешить, ибо спешка хороша в ловле блох, в тайных делах сие ведет к провалу. Ошибаться же на его месте не должно!
–Итак…
Когда прибывший из России полковник налил себе немного водки (Вильгельм не отказывал себе в удовольствии выпить хорошего крепкого алкоголя) и выпил, тогда хозяин намекнул ему одним словом, что пора перейти и к делу.
–Меня привела к вам крайняя нужда, Вилли. Ситуация такова, что я являюсь личным посланником государя Михаила Второго. И у меня находится пакет с письмом и документами, которые должен прочитать лично его величество в присутствии только канцлера Бисмарка.
–Почему это послание не может быть отправлено обычным дипломатическим каналом?– Штибер нацепил на нос пенсне, которое иногда снимал, но в минуты раздумий эта операция – надеть – снять очки – протереть стекла позволяла взять несколько лишних секунд на обдумывание.
–Материалы слишком секретны. Более того, у меня инструкции, которые требуют, чтобы после прочтения сии бумаги были сожжены.
–Вот как…– недоверчиво хмыкнул Вильгельм.
–Это письмо способно изменить весь расклад политических сил в Европе. Может быть, даже в мире. Это крайне важно для наших стран. Поверьте!
Вильгельм задумался. Он в свое время сделал много для России. Делал он это не столько по зову сердца, сколько по просьбе его покровителя, всемогущего канцлера Бисмарка. Отто несколько раз вытаскивал Штибера из весьма сложных ситуаций. Вилли часто пользовался в своей работе методами, далекими от понятий чести, характерных для его времени, более того, многие его приемы были незаконными, с точки зрения любого государства, не только того, против которого были направлены, но и собственного. Ни Пруссия, ни Германия не могли допустить, чтобы правда о некоторых деяниях людей господина Штибера выплыла наружу. Он слишком часто пользовался услугами низов общества. Он слишком часто преступал закон. Но при этом был максимально эффективен. Так, он один раз предупредил Александра II, императора России, о покушении во Франции, тайну того, почему промахнулся Березовский, Вильгельм унесет с собой в могилу.
–Знаете, мой дорогой друг, я ведь отошел от дел…
Официально Вилли был отправлен в отставку в семьдесят девятом, но, будучи не при официальном чине, продолжал заниматься любимым делом и сейчас фактически создавал контрразведку Германской империи. На произнесенную фразу гость отреагировал искренним смехом. Белов в свое время поддерживал связь со Штибером, когда тот консультировал жандармов России, помогая наладить слежку за социалистической эмиграцией. Российских коллег впечатлила эффективность, с которой тайная полиция Пруссии загнала в угол Маркса и его компанию.
–Вилли, я хорошо знаю, какую структуру ты сейчас создаешь. Не надо мне говорить о том, что ты сейчас пишешь мемуары. Тем более заняться воспоминаниями тебе, скорее всего, не позволят. Организуй мне тайную встречу…
–Да, Карл
[14], ты наглая сволочь. Впрочем, это не новость.
Белов довольно улыбнулся. В устах Штибера это означало согласие и комплимент в одном флаконе.
Санкт-Петербург. Ново-Михайловский дворец.
