Услышав эти слова, адмирал раздраженно поморщился. Он хорошо помнил, как при попытке перегрузить два орудия, произведенные на Буличском королевском пушечном заводе, одно из них выскочило из кабельтова и, обрушившись в трюм грузового судна, потопило его. Об этом происшествии подробно писала газета «Таймс».
–Но, ваша светлость, это всего лишь досадный казус, совершенно не влияющий на мощь нашей артиллерии.
–Хорошо,– согласился премьер-министр,– будем считать сие казусом, хотя сатира страшное оружие и в умелых руках может принести много неприятностей. А что вы скажете по поводу жалоб артиллеристов на неудачное размещение грот-вант на «Монархе», в результате чего у башенных орудий получается довольно значительный мертвый угол? Или о том, что канониры иногда теряют сознание, отравившись пороховыми газами, скапливающимися при стрельбе? Это тоже казус? Хотя сии упреки должны быть адресованы к тому, кто проектировал этот корабль, а также кто не протестовал и не пытался потребовать устранить эти недостатки. А в результате ответственным за возможный неудачный бой могут назначить того, кому выпадет незавидная судьба командовать броненосцем «Монарх» или всей эскадрой.
Когда сэр Джеффри попытался что-то возразить, премьер-министр жестом остановил его и продолжил:
–Эти упреки не направлены в ваш адрес, адмирал. Мы знаем, сколько усилий вы тратите на обучение экипажей и на улучшение условий их службы. Я всего лишь обратил ваше внимание на то, что у нашего славного Royal Navy есть много нерешенных проблем, с которыми сложно справиться даже боевому полному адмиралу. Я думаю, что пост первого лорда Адмиралтейства позволит вам сделать наш флот непобедимым. Но к этому вопросу мы вернемся после того, как ситуация в России будет взята под наш контроль. А пока, что вы скажете по поводу проведения учебных стрельб главным калибром броненосцев «Девастейшен» и «Тандерер»? Но только их нужно организовать так, чтобы это выглядело как красочное зрелище. Используйте в качестве мишеней корпуса старых кораблей, наполненных горючим материалом и порохом. А на берегу было бы неплохо соорудить некие сооружения, отдаленно напоминающие форты Кронштадта. Пусть залпы ваших орудий разнесут все это в прах на страх нашим врагам. А потом фотографы, которых следует пригласить на это представление, поместят снимки на первых страницах газет. В нужный момент наши русские друзья поднимут аналогичную шумиху, но уже на страницах газет Санкт-Петербурга и Москвы. Естественно, что эти статьи и красноречивые фотографии с пробитыми броневыми плитами, разорванными бортами кораблей и превращенными в щебень стенами фортов будут прочитаны и в Зимнем дворце, и на Сенатской площади. Да и у русских моряков и артиллеристов резко уменьшится желание сопротивляться Royal Navy. В общем, помните, как весьма удачно писал об этом в своем трактате Сунь Цзы: «Каждое сражение выигрывается до того, как оно состоится». И еще…– добавил он, в задумчивости покусывая необрезанную сигару, намереваясь ее зажечь, но вышел из состояния крайней задумчивости и выдал следующую фразу:– Если, паче чаяния, презрев осторожность, северные варвары произведут в сторону вашей эскадры даже пистолетный выстрел, я разрешу вам разнести бастионы Кронштадта к чертовой матери вместе с той пародией на флот, что стоит у его причалов. А вот десантной операции совершать не надо. Как и сжигать Санкт-Петербург. Это будет абсолютно излишним.
Глава вторая
Балтийское рандеву
Надо каждое утро говорить себе: сегодня меня ждет встреча с глупцом, наглецом, грубияном, мошенником.
Марк Аврелий
Финский залив. 6марта 1880 года
Лорд Дафферин
Деревянная баржа, на бортах которой едва успела высохнуть надпись «Виктория», шла на буксире по Неве, направляясь в сторону Маркизовой лужи по каналу, пробитому во льду, который был изрядно ослаблен неожиданно для марта теплой погодой. На палубе подобно баррикаде громоздились сундуки, баулы и чемоданы, в которых разместилось движимое имущество британского посольства, а также личные вещи дипломатов. А посредине на мешках расположилась весьма живописная группа мужчин, чья одежда напоминала ту, в которой солдаты Наполеона шли по старой Смоленской дороге, когда поверх форменных шинелей были накинуты шубы, одеяла и даже женские шали. На первый взгляд могло показаться, что это жертвы кораблекрушения или пассажиры Ноева ковчега, каким-то неведомым волшебством перенесенные из допотопных времен в век девятнадцатый. Сходство с последним добавлял аромат навоза, которым пропитался буквально каждый дюйм палубы и стены небольшой надстройки. Дело было в том, что перед тем как удостоиться высокой чести отправить вон из России всех сотрудников британского посольства, сие плавательное средство на протяжении нескольких лет перевозило в Кронштадт свиней. Хрюшки, перед тем как попасть в котел и насытить желудки сотен матросов, во время своего последнего путешествия активно жаловались на свою незавидную судьбу и проявляли протест, щедро засыпая ядреным навозом подпалубное пространство баржи. Когда его императорскому величеству Михаилу II, отдавшему категорический приказ «немедленно отправить этих бриттов вон из столицы на любой свободной посудине», попытались деликатно намекнуть на сие обстоятельство, то государь изволили ухмыльнуться и продекламировать четверостишие какого-то неизвестного поэта:
Мы посадим их в бадью,
Кинем в море – и адью!
Обойдутся и бадьею,
Не давать же им ладью!
[19]А потом добавил: «Незачем миндальничать. Грузите и отправляйте. После разобрать баржу на дрова, ибо теперь на ней и свиней возить зазорно будет».
Сии же вирши как-то незаметно стали достоянием народа, как и прочие хлесткие фразы Михаила Николаевича, сказанные в минуты гнева, совершенно случайно подслушанные караулом гвардейцев, охраняющих его резиденцию. И теперь нередко можно было услышать из уст фельдфебеля, распекающего нерадивого подчиненного, такие словечки, как либераст или дерьмократ. Да постепенно и лексикон боцманов пополнился этими же выражениями.
Но вернемся к нашим баранам, сиречь английским дипломатам. Два дня посольство Великобритании находилось на положении осажденной крепости. Его окружили рогатками, и караул, составленный из солдат и жандармов, не позволял никому входить или выходить из здания. Исключение было сделано лишь для завоза продуктов, и то лишь после тщательной проверки. По истечении сорока восьми часов послу передали ультиматум: если через сутки весь состав посольства не очистит сие помещение, то они будут выдворены силою и под конвоем. То, что сие требование было принято к сведению, стало ясно буквально через час, когда из всех труб дружно повалил белый дым сжигаемых секретных и конфиденциальных документов. Тот факт, что набережная с подчалившей к ней баржой была поблизости, оказался великой удачей, ибо, возможно, впервые за всю прожитую жизнь посольскому люду пришлось изрядно потрудиться и собственными ручками на собственных спинах перетаскать на нее всю собственность британской короны, кою не предали огню. В процессе сего аврала они устали, взопрели и страшно хотели пить, а когда баржа неспешно отчалила и двинулась по Неве, влекомая буксиром, к сим мукам добавился озноб. К счастью, один из наиболее молодых и активных клерков неожиданно нашел большой деревянный анкерок, в котором что-то заманчиво булькало. Вынув пробку и принюхавшись, Смит, так звали этого исследователя, понял, что он до краев наполнен водкой. Посчитав это даром Божьим или прощальным подарком, все вооружились чашками и иными емкостями, и постепенно бочонок опустел. Но очень скоро они поняли всю глубину коварства русских варваров, так как водка, выпитая в большом количестве без всякой закуски и воды, начала стремительно и весьма настойчиво проситься наружу. И к моменту окончания путешествия большинство посольских имели, мягко говоря, непрезентабельный для джентльменов вид, а их одежду было проще выкинуть на помойку, чем пытаться отстирать.
