Но канцлер Горчаков в данном случае повел себя, можно сказать, по-ангельски, если сравнивать его с предшественником графом Нессельроде. Сей государственный муж, чье рождение произошло на британском корабле, который, к сожалению, не затонул, а благополучно добрался до России, почитал себя англиканином. А посему с завидной регулярностью ходил исповедоваться в церковь Иисуса Христа. И одному только Богу известно, сколько еще ушей слушали откровения канцлера Российской империи. Это даже не глупость, это предательство.
Тем не менее лорд Дафферин старался понравиться всем. Постоянно улыбаясь, он компенсировал свой низкий рост длинным носом, казалось, что он старался буквально вставить его в самое сердце собеседника. Он разговаривал с людьми, естественно, не из числа своих подчиненных, необыкновенно любезно, стараясь очаровать их лестью и нежными переливами своего голоса. Он старался встречаться с писателями и философами, но тут немалые проблемы создавала ему собственная супруга. Бывая на приемах, когда присутствуют жены дипломатов, а также представителей МИДа России, она старательно демонстрировала пуританские нравы, так ценимые королевой Викторией, и постоянно вела себя чрезвычайно холодно. Ее плохое знание французского языка осуждалось в высшем свете Петербурга, где среди дам не принято общаться на английском. К счастью, в январе 1880 года последовала рекомендация из Лондона, в соответствии с которой следовало отправить жен посольских сотрудников в Англию. Что-то назревало, атмосфера в Санкт-Петербурге была как будто наэлектризованной.
А потом взрыв в Зимнем дворце, и события понеслись галопом. Вначале исчез третий секретарь посольства, который относился именно к той категории лиц, которая подчинялась лорду чисто номинально, затем пришла шифрованная телеграмма, предупреждающая о прибытии британской эскадры для поддержки английского претендента на русский престол, а послу предписывалось связаться с влиятельными аристократами-англоманами, дабы их голоса на Земском соборе невозможно было не услышать. Но затем начался террор. И речь шла не о действиях русских революционеров, ибо это священная борьба с тиранией. А о действиях Михаила Николаевича Романова, сначала в ипостаси великого князя, а затем и императора. За этими мыслями опальный посол позабыл о времени и вернулся к реальности, когда баржа приблизилась к британским броненосцам. К своему ужасу он заметил, что чудовищные орудия навели на них свои жерла. Лорд Дафферин оглянулся и понял, что он единственный, кто сохранил возможность стоять на ногах. Все остальные валялись на палубе или в лучшем случае сидели в лужах блевотины, вызванной неумеренным потреблением водки. К счастью, он заметил Юнион Джек, спущенный с флагштока посольства, и, схватив в его руки, стал им отчаянно размахивать.
Уже стоя на палубе прекрасного британского броненосца «Монарх»– одного из первых кораблей такого типа, спущенного на воду, демонстрировавшего всем сомневающимся передовую мощь британского флота и незыблемость его доминирующего положения на море, Фредерик Темпл стал ощущать, что приступ страха, который преследовал его сии дни, сменился давящим, вязким, нестерпимым ощущением катастрофы. Он провалил какое-то значимое дело! Столь значимое, что его карьера летела к чертовой бабушке. Не видать ему вице-королевской короны Индии как своих ушей! А навстречу ему уже шел неотвратимый, как сама судьба, сухопарый адмирал Горнби. Представить себе страшно, что он напишет в своем отчете! Пока матросы поднимали упившихся вдрызг дипломатов и работников посольства, чье состояние можно было характеризовать одним словом: бессознательное, выпивший самую малость, только для сугреву, посол озирал поле своего дипломатического Ватерлоо, и оно не казалось ему победным.
Глава третья
Балтийский тупик
Не существует безвыходных ситуаций, лишних людей, случайных встреч и потерянного времени.
Валерио Альбисетти
Финский залив. 6–7 марта 1880 года
Адмирал Горнби
Впервые я находился в безвыходной ситуации, попусту теряя время. Для полного комплекта неприятностей не хватало еще лишних людей на борту моих броненосцев и случайных несчастных встреч. К сожалению, морская разведка сработала на сей раз безобразно, единственное, что я думал по этому поводу, так то, что события в Санкт-Петербурге пошли не по плану достойных джентльменов, отправивших меня с эскадрой в это весьма рискованное предприятие. По первоначальному прогнозу лед в Финском заливе должен был отойти настолько, чтобы Кронштадт оказался в досягаемости наших орудий. Но… то ли было холоднее, чем предсказывали морские агенты, то ли мы выступили слишком рано, что подтверждало еще и авральный сбор кораблей, вместо запланированного похода с тщательно продуманным планом. Мой штаб такой план подготовил, единственно, срочно выкупить ледокол не получалось. Кто-то в адмиралтействе посчитал, что эти затраты не соответствуют статусу акции. Идиоты! Сейчас стало абсолютно ясно, что без ледокола делать абсолютно нечего. По утвержденному варианту, наш агент должен был зафрахтовать корабль в Гамбурге и перегнать его сюда, к Кронштадту, под предлогом того, что британский торговый корабль застрял в нейтральных водах, а русские ледоколы помочь отказались. Все это было шито белыми нитками, и настолько, что я не был уверен, придет ли означенный корабль вообще, а ежели и придет, то сможем ли мы провести запланированную акцию устрашения. Пока что мы «демонстрировали флаг», но сия акция была по сути своей бесполезной тратой угля. Чтобы она возымела какое-то моральное воздействие на противника, мы либо должны разнести их морскую крепость в клочья, либо пройти в ее видимости, так, чтобы наши пушки царапали бойницы их бастионов!
Первым мы увидели ледокол, но это был корабль русских, и шел он со стороны Кронштадта, пробивая путь к кромке льда, за ним семенили три маленьких судна, судя по всему, канонерские лодки. Как только корабли русских вышли к более-менее чистой воде, они разделились, а один из них подлетел на минимальное расстояние и сообщил, что тут проводятся ранее запланированные маневры Балтийского флота Российской империи. И движение кораблей ее величества ведет к опасности. Это было передано флагами и продублировано в громкоговоритель на неплохом английском языке. Приятно осознавать, что пока в аристократических салонах французский язык превалирует, на море хозяином положения уже стал язык моей прекрасной и могучей родины!
Я перенес свой флаг на «Монарх», хотя сюда шел на «Тандерере». Но «Монарх» оказался ближе всего к Кронштадту, потому что был головным в четверке кораблей, которые прибыли чуть-чуть раньше пары «Тандерер»– «Девастейшен». Пока мы пробыли на виду батарей Кронштадта, я времени не терял, обследуя четырех ветеранов броненосного флота, в том числе «Монарха», которого можно смело причислить к пионерам этого класса боевых кораблей. Увы, с большой долей уверенности утверждаю, что этот не слишком-то и дальний поход для «Монарха» будет последним. Вот для службы у берегов Британии, охраны судоходства в Канале и для обучения экипажей новых броненосцев он еще сгодится. Но и не более того. Несмотря на постоянные ремонты, изношенность машин и общее состояние корабля было весьма далеким от минимально необходимого. По утвержденному в адмиралтействе плану мы могли нанести вред базе флота русских в случае обстрелов с их стороны, при этом основная ударная сила эскадры – два новейших броненосца с самой эффективной артиллерией – должна была разбить батареи крепости, а остальные корабли – уже разносить ее в клочья, не опасаясь ответного огня с берега. Перейдя на «Монарх», я еще раз убедился, что для борьбы с крепостными батареями его орудия недостаточно мощные. Это только подтвердило правоту мною разработанного плана.
