–Но есть, дядюшка, кое-что, что я не доверил письму.– решил перейти к прозе жизни.– Есть человек, который профинансировал услуги террористов. Это Натан Ротшильд. Он давно сотрудничает с Форин-офис, и через него шло финансирование террористов всех мастей. К сожалению, его ухватить за руку пока не получилось. Но… Его истинная цель – установить контроль за финансами всех государств. Вот и мои финансисты протаскивают идею привязки рубля к золоту, а свободное золото есть только у «красных щитов»
[42]. В итоге наша империя должна стать кусочком империи этих евреев… Да и ваши финансы, дядюшка…
–Да, Ротшильды оказывали услуги еще прусскому королевству. Но мы не дадим им такого могущества, которое они набрали в той же Австрии или Британии.
–Отрадно слышать, дорогой дядюшка.
От меня не укрылось то, с какой гримаской сказал император свою последнюю фразу. Все больше финансовая система Германии попадала под влияние еврейского капитала. Вилли понимал это, но пока все шло на пользу его государства – терпел.
–Ты напишешь письмо Натану Ротшильду? От твоих писем сплошные неприятности!– и Вильгельм внимательно посмотрел мне в глаза.
–Это не монарх. Его жизнь для меня ценности не имеет!– заметил я спокойно.– Но месть такое блюдо, которое лучше есть холодным.
–Отрадно слышать, что ты не бросаешься сразу в атаку. У тебя большой потенциал, Михаил. Ты можешь стать вровень с Петром, которого у вас называют Великим.
–Вы мне льстите, дядюшка,– и я покраснел, мне действительно стало неудобно от столь неприкрытой лести. Кажется, Вилли понял, что переборщил, а потому потрепал меня покровительственно по плечу и предложил обсудить проблемы между нашими двумя империями. Я предложил пригласить канцлера, его слово будет иметь значение в этой части беседы. Бисмарк появился, стоило только раздасться звону колокольчика.
–Ваше императорское величество…– начал было Бисмарк, но я прервал его:
–Я тут инкогнито, можно сказать, заскочил по-родственному, поэтому называйте меня просто Михаил Николаевич.
–Но мы собираемся обсуждать межгосударственные вопросы…– не сдавался старый упрямец.
–Да, но обсуждаем их по-родственному, келейно. Посему…– я специально перешел на русский, чтобы до Бисмарка скорее дошло.
Он все-таки включился в предложенную игру.
–Благодарю вас за честь, герр Михаил Николаевич.
–Скажу откровенно, почему я без своего канцлера. Большая беда Российской империи в том, что каждый канцлер у нас верно служит кому угодно, но только не своему государству. Кто-то Британии, кто-то Австрии, брать на встречу человека прогерманского настроя – провалить наши переговоры. Новый министр иностранных дел будет исключительно пророссийским. Но пока что… Я человек военный и потому скажу, что подхожу к политике с точки зрения военного. До сих пор Россия выполняла миссию сдерживания Пруссии. Эта миссия осуществлялась на британские деньги и в интересах нашего общего заклятого врага. Могу сказать, что этого больше не будет. Россия будет руководствоваться только своими интересами. И заключать союзы. Но на взаимовыгодной основе.
–Это весьма достойная позиция, племянник.– А вот эта похвала прозвучала искренне. Но за ней последовало предложение прерваться на кофе и вообще перекусить с дороги. Охотничий домик предполагал охотничий этикет: каждый наливал себе сам и сам брал еду, которая приглянулась. После того, как голод был утолен, а кофе выпит, я сказал:
–Думаю, нам есть что предложить друг другу.
Бисмарк смотрел на меня настороженно, Вильгельм – поощрительно.
–У нас есть огромное преимущество перед островитянами. Им для эксплуатации колоний нужен флот, двухдержавный стандарт
[43]. А цена каждого нового броненосца и его обслуживания становится все выше. Иметь армаду быстро устаревающих кораблей – очень разорительное дело. Мы можем для освоения колоний тянуть туда железные дороги. И получать с этого необходимые ресурсы.
–Если бы это было все так просто…– вырвалось у Вильгельма.
Бисмарк молчал, и мне это не нравилось.
–Согласен, в мире становится все меньше колоний, его почти весь уже поделили. Но не совсем. Сейчас есть возможность проложить Германии путь на Восток. Я имею в виду Турцию и ее наследство. Проложите дорогу к Багдаду и Басре по своей земле. Мы – по своей. Если вам не будет угрожать удар русских дивизий в спину – именно Германия станет гегемоном Европы. Россия – Азии. А вместе мы – гегемоном мира.
–Мы заключили союз с Австро-Венгрией. Это был вынужденный союз. Ваш покойный брат не согласился на союз с Германией.
–Дорогой Бисмарк, это не единственная ваша глупость. Предлагать такой союз после унижения Берлинского конгресса было неразумно. Надо было выждать и предложить брату что-то существенное. Тогда было бы по-другому. Подозреваю, что Тройственного союза может не получиться. Хотя… Если я предложу австрийцам Балканы, то… кто знает.
–Вы хотите отказаться от Проливов?– Бисмарк удивленно вытаращил глаза.
–От Балкан. И от славянских квазигосударств. Панславянизм – это глупость несусветная. Проливать русскую кровь за непонятно кого. Увольте… А вот контролировать свою часть Пролива, вместе с дружественным государством. Мы сядем на азиатском берегу, а друзья – на европейском.
–Это интересно. Это очень интересно…– задумчиво произнес кайзер.
–Сейчас Англия заинтересована в Суэцком канале. Это такое удобство для грабежа Индии, что нам могут быть развязаны руки с Турцией. Британцы обязаны установить свое господство в Египте. Думаю, мы можем создать им проблемы. И продвинуть наши интересы в этом регионе. А чтобы отобрать Индию… Багдад – Дели… Железная дорога. Но это один пример, дело далекой перспективы. Посмотрим ближе. Опять-таки. Франция. У меня нет любви к лягушачьим лапкам. У Франции много колоний… Да, в Африке можно и нужно много чего вкусного приобрести. Особенно рынки сбыта. И нам это по плечу. Если мы захотим, конечно же.
–И что вы хотите от этого союза?– Бисмарк смотрел еще более подозрительно.
–Промышленность. Заводы и фабрики. А для начала я попрошу у вас двух экономистов. Пусть помогут мне создать экономическую программу развития России. Я не собираюсь скрывать от вас свои планы.
–Кого вы хотите?– поинтересовался дядюшка Вилли.
–Эрнста Энгеля и Густава Шенберга.
–Это я могу вам устроить и без заключения союза наших государств. А вот с Францем-Иосифом мне придется говорить. Это сложно. Получится или нет, сложно сказать.
