–Ну, учитывая, что они даже во время войны не гнушались обманывать людей…– проговорил Конрауд.
–То-то и оно,– сказала Эйглоу и прежде чем положить трубку, напомнила, чтобы он к ней заехал, когда освободится.
Конрауд понимал, что ей хотелось поговорить с ним о том, что они выяснили о своих отцах, а точнее, о том факте, что в определенный момент те имели дело с матерью Нанны. Безусловно, это вызывало немало вопросов, и Эйглоу не терпелось с кем-нибудь поделиться своими соображениями.
Конрауд убрал мобильник в карман, но продолжал неподвижно стоять на месте, все еще размышляя о своей беседе с Эймюндюром. Как он ни ломал голову над различными версиями случившегося, он неизменно приходил к одному и тому же ужасающему выводу. Других гипотез было мало, и они ни к чему не вели. Тогда Конрауд вышел из полицейского управления, сел в машину и поехал в западную часть города. Человек, с которым он решил побеседовать, проживал там еще во времена молодости Конрауда. В последний раз они виделись где-то в конце восьмидесятых, но Конрауд почти не сомневался, что застанет его по прежнему адресу. Сведений, что тот человек имел проблемы с законом и в дальнейшем, до Конрауда не доходило.
Дом был деревянный, довольно обветшалый, обитый рифленым железом, с маленькими окнами и выкрашенной в черный цвет дверью. Раньше он принадлежал родителям нынешнего хозяина. На одной из стен виднелась надпись, нанесенная краской из баллончика. Что там написано, Конрауд разобрать не смог – видимо, это был лишь верхний слой граффити, под которым имелись и более старые художества. Судя по всему, хозяину надоело бороться с вандалами, и он перестал заботиться о том, чтобы отчищать стены дома от их рисунков.
Никакой таблички у двери не имелось, и, нажав на кнопку звонка, Конрауд не услышал ни звука. Тогда он попробовал постучать – сначала негромко, а потом более настойчиво, но ответа не последовало. Тогда он отступил на пару шагов, и заметил, что из дома пробивается тусклый свет. Приблизившись к окну, Конрауд убедился, что в доме действительно горит лампа. Он поднял с земли камушек и пульнул им в стекло, однако ничего не произошло. Тогда он повторил попытку, и через пару секунд на светлом фоне окна замаячила тень: щуплый силуэт человека с патлатыми волосами. Он уставился наружу, рассматривая Конрауда, который стоял не двигаясь. Через некоторое время человек отступил от окна вглубь дома. Конрауд, уверенный, что его узнали, вернулся к входной двери и заметил, что она приоткрыта. Секунду поколебавшись, он толкнул ее и вошел внутрь.
–Захлопните дверь,– донеслось откуда-то из недр дома.
Конрауд так и сделал и подождал, пока глаза привыкнут к полумраку. Ему уже приходилось бывать здесь – правда, только однажды – чтобы арестовать этого человека и отвезти его в управление на Квервисгата. Обвиняли его в сексуальных домогательствах в отношении двух мальчиков в городе Сельфосс. В те времена подобные преступления особого резонанса в обществе не вызывали – их просто-напросто замалчивали – поэтому до поры до времени этот человек продолжал как ни в чем не бывало заниматься профессией, связанной с воспитанием детей и подростков. Когда же факты наконец всплыли, было уже слишком поздно. Он оказался-таки в суде, но судья проявил благосклонность, и приговор был чисто символическим.
–А вы разве не на пенсии?– Голос у него был тонкий и какой-то обессиленный. В слабом свете лампы, горевшей в комнате, вырисовывался профиль мужчины. Он стоял у высокого книжного шкафа со стеклянными дверцами. Глаза Конрауда уже адаптировались к полутьме, и он разглядел, насколько хозяин дома похудел и состарился: сутулая спина, лохматая борода, пустые водянистые глаза. Волосы, правда, оставались густыми и спадали ему на плечи нечесаными прядями. Одет мужчина был в замызганный халат, и было заметно, что он испытывает трудности с дыханием. Глядя на него, Конрауд подумал, что жить ему остается недолго.
–Я-то на пенсии,– ответил Конрауд.– А вы разве нет?
–Что вы от меня хотите?– проигнорировал его вопрос мужчина.
–В первую очередь, хочу извиниться за вторжение,– сказал Конрауд.– Вы себя как чувствуете? Что-то у вас цвет лица не совсем здоровый. Вам вызвать врача?
–Не стоит беспокойства. Скажите мне лучше, что вам нужно.
Не успел он договорить эти слова, как его сотряс приступ кашля, который длился довольно долго, а когда наконец прошел, мужчине потребовалось немало усилий, чтобы восстановить дыхание. Когда ему это все-таки удалось, он приблизился к креслу и опустился в него со страдальческим стоном.
–Так что же вам нужно?
–Постараюсь объяснить покороче,– сказал Конрауд, не испытывая ни малейшего желания задерживаться в этом доме дольше необходимого.– Мне нужно кое о чем вас спросить.
–И о чем же?
–Об одном человеке, о котором я собираю информацию, и у которого, возможно, были… как бы это сказать… те же склонности, что и у вас. В общем, он был педофилом, как и вы,– решил не ходить вокруг да около Конрауд.
Не произнося ни слова, мужчина продолжал сидеть в своем кресле. Его фигура была окутана полумраком, так что Конрауд различал лишь очертания его головы. Мужчина снова тяжело задышал, будто в воздухе, который поступал ему в легкие, было недостаточно кислорода. Конрауд подумал, что это, видимо, связано с пороком сердца.
–Полагаю, вам лучше оставить меня в покое,– после затянувшейся паузы проговорил мужчина.– Мне нечего вам сказать. Так что… вам лучше уйти.
–Тот человек был болен,– не отступал Конрауд.– Страдал от туберкулеза костей, в результате которого хромал на одну ногу. Вам о таком не известно?
Ответить мужчине помешал очередной приступ тяжелейшей одышки, сопровождавшийся свистом в груди, и он протянул руку к предмету, который при ближайшем рассмотрении оказался кислородным баллоном. К его клапану крепилась трубка, которая, однако, перекрутилась вокруг баллона, и мужчина никак не мог ухватиться за присоединенную к другому концу маску. Между тем, вырывающийся из его горла хрип свидетельствовал о том, что это приступ уже не просто одышки, а самого настоящего удушья. Пару секунд Конрауд, не двигаясь с места, наблюдал за его беспомощными манипуляциями, а потом приблизился к баллону, раскрутил трубку и передал маску мужчине. Тот вцепился в нее, поднес к лицу и стал жадно вдыхать кислород, пока приступ не утих.
Немного придя в себя, мужчина пробормотал:
–Ну, как вам зрелище?
–Если хотите, я отвезу вас в больницу.
Тот покачал головой.
–У вас все же есть какие-либо соображения насчет того, кем он мог быть?– снова спросил Конрауд.– Я имею в виду типа с туберкулезом костей.
–А зачем он вам понадобился?
–В связи с одним старым делом. Так вы знаете, кто он?
–Что за старое дело?
–Знаете или нет? Имя его вам известно?
–Что за дело-то?– не сдавался мужчина.
–Много лет назад в Тьёднине утонула двенадцатилетняя девочка. Существует вероятность того, что она была знакома с тем человеком.
