Вновь приблизившись ко мне, уже в ином обличии, больше не человеческом, он лёг в противоположном краю от расстеленного пледа, на котором уже устроился Кинли, свернувшийся клубком. И я в растерянности двинулась к своему пристанищу, скрестив руки на груди, пытаясь согреться, изнемогая от холода. Но цмок вдруг громко испустил пар. Он выдохнул в сторону огнём и на его плечах на секунду загорелось пламя. Его выжидающий взгляд уперся в меня. Кажется, я поняла, что он пытался мне сказать. Я надеялась, что правильно его поняла. Оставив Кинли на покрывале, укрыв его свободным концом, хоть и зная, что огнедышащий Кинельган не мог замерзнуть, я пошла к цмоку. Прислонив руку к его чешуе на шее, ощутила спасительный жар, который был так сильно мне необходим. И греясь возле его тела, я заметила слишком поздно, что меня чем-то накрыло. Черная массивная тень потушила мир вокруг меня, отгородив от леса. Мои ноги подкосились, я плавно упала на жесткую чешую. Цмок подвернул крыло, и я оказалась завернутой в него, как в одеяло, согревающее меня теплом. Мне даже стало жарко. Но я решила не снимать свитер, а просто радовалась, что мои кроссовки все же высохнут.
Я не видела ничего вокруг. Засыпала на берегу ручья, в объятиях огромного цмока, моего цмока. И за последнее время это было чем-то наименее странным. Где-то рядом спал и мой домашний дракон. Я знала, что Ян не упустит его из виду и не даст в обиду никаким навкам, не из любви Кинли, а из любви ко мне. И мне, правда, было рядом с ним спокойно. Он уже защитил меня от волков и от Бабы Яги. Чтобы не случилось, кто бы ни нагрянул сюда, он просто взлетит в воздух и унесёт меня. И всё будет хорошо. Так я успокаивала себя.
И когда в тепле и темноте, которую Ян для меня создал, я совсем перестала ощущать связь с реальностью, болтаясь где-то между сном и явью, я даже начала думать, что усну – проснусь, и всё, что было со мной до привала на этом берегу, обернется несбывшимся ночным кошмаром.
Утром, когда я проснулась, я была одна: ничто больше не скрывало меня в своей тени, как в броне. Я лежала на пледе, возле горящего костра, на озаренном янтарным светом затвердевшем снегу. И ничего не было сном. Я по-прежнему была здесь. Ручей тихо журчал, над головой повисло небо, плавно сменяющее цвет ночи на грязно-оранжевый: из-за верхушек елей и сбросивших листву деревьев вставало мутное солнце. Луна также висела ровно по центру. Красная, такая же идеально круглая. Зловещая. Небо было на месте, зима посреди лета была на месте, и ощущение чьего-то присутствия.
И я просто надеялась, что Ян где-то рядом, однако, приподняв голову и осмотревшись, не увидела его поблизости. Как и своего Кинли. Задержав взгляд на лесе, я сделала глубокий нервный вдох, затем плотно зажмурилась. Вокруг меня сгущалось призрачное дыхание чего-то невидимого.
Вдруг в нескольких метрах от меня раздался неожиданный хруст, и я дернулась, стремительно подскочив на ноги, переполошенно хватая ртом воздух. Сосредоточенно вглядевшись между стволов, заметила скользящего по коре Кинли, спускающегося вниз. Но с облегчением выдыхать было рано. В его маленькой пасти было зажато нечто большое и круглое. Он находился у невысокого дерева, сбросившего листву, но не красные налитые плоды. Кинли надкусил фрукт, похожий на яблоко, и собирался начать его жевать.
–Брось, брось!– вскрикнула я и понеслась к нему, не обращая внимания ни на что вокруг, ни на какую опасность, и ни на кого, кто следил за мной или хотел бы меня убить.
Упав коленями на золотистый снег, отражающий цвет мрачного рыжего неба, я начала вырывать у него добычу, доставая мякоть яблока из его пасти. Кинли укусил меня, но я, игнорируя боль, продолжила его спасать.
У ручья раздался резкий плеск воды; ядаже не успела отреагировать, как за ним последовал голос:
–Всё нормально, их можно есть. Обычные молодильные яблоки.
И я, замерев, с головой Кинли в руках, посмотрела в сторону ручья.
Там был Ян. Он никуда не уходил. Постоянно был здесь, в нескольких метрах от меня. Теперь, в поле моего зрения. Дракон стоял в человеческом обличии на берегу и умывался ледяной водой. Она стекала по его тёмным волосам на лицо и шею.
–Может, подействуют на хута настолько удачно, что он превратится обратно в яйцо,– добавил он.
Я сдвинула брови на переносице, пытаясь понять, шутит ли он. Вероятно, и, да и нет. Но он явно пытался сгладить происходящее, моё пребывание в этом месте, непринужденно усмехаясь. Пытаясь меня отвлечь. Я была ему благодарна. Я ценила его усилия. Однако, каким бы уверенным он не выглядел здесь, я помнила, что оказалась в нехорошем месте. И снова переключилась на Кинли, который уже выкрутился из моей хватки, и принялась разглядывать фрукт.
Возможно, Ян говорил серьёзно, и это правда были те самые молодильные яблоки, ведь в соответствии мифов действительности я уже не сомневалась. Но как бы ни мечталось Яну, мой дракон не станет обратно яйцом. Надеюсь, не станет. Оставив затею спасти Кинли в покое, и даже испытывая вину, потянувшись в знак извинения, чтобы его погладить, я столкнулась с сопротивлением: он отступил от меня обратно к дереву. Подняв яблоко со снега, я повела рукой навстречу, подзывая его, но он не отреагировал. Взлетев, устроился на голой ветви и принялся отдирать новый плод. На этот раз я не стала ему мешать.
Вернувшись к месту своего ночлега, быстро осмотрев лес и пока что никого там не заметив, я подобрала плед со снега, и, отряхнув от хлопьев, завернулась в него. И не медлила. Мне хотелось быстрее дойти до Яна. Было такое чувство, как будто кто-то сейчас коснется моей спины. Подойдя к дракону, я выдохнула. Закончив водные процедуры, он потянулся за пиджаком и, набросив его на футболку, не застегивая, даже не взглянув на меня, прошел мимо, двинувшись куда-то в сторону Кинли. Я провожала его жалобным взглядом. Не решаясь просить его о том, чтобы он не покидал меня ни на секунду. И просто, в своей безысходности ожидая его скорейшего возвращения, присела на выступающий корень дерева, и молча следила за округой.
Голые ветви колыхались ветром и стучали о кору, плотный воздух витал около меня белой дымкой. В ней окружающее пространство казалось будто покрытым прозрачной пленкой. В большей степени она стелилась над водой. Окинув взглядом ручей, я посмотрела на бурлящую воду; вней неслись замерзшие ледышки. Утро было морозным. Я поняла, что не смогу даже коснуться её, не то, чтобы умыться или попить.
Мое тело окончательно просыпалось со встающим ржавым солнцем и страхом, медленной бурей поднимающимся в душе. Я тронула ладонью затылок и шею – боль накатила секундой ранее или я только что начала ёе замечать. В мышцах чувствовалась слабость, тело было как будто каменным – всё же чешуя цмока была теплой, но довольно жесткой, чтобы я могла лечь удобно и полноценно отдохнуть, хотя и я беспрерывно проспала всю ночь. Вернувшись, он принес пару яблок и окунул их в ручей. Затем, приблизился. Мне стало спокойнее. Наконец, он вскинул взгляд, изучая мое лицо. Я знала, что на нём были царапины, но они уже почти не болели. Он задержал на них внимание. А затем улыбнулся уголками рта, совсем без веселья. Как-то мягко, и кажется, с сожалением.
