— Я сегодня впервые вижу, как ты улыбаешься, — заметил он.
Дженни внезапно вновь посерьезнела:
— Мне совсем невесело.
— Из-за того, что Хол уезжает?
— Конечно да.
— И потому, что вы опять откладываете свадьбу?
Она наклонила голову и изо всех сил вцепилась в забор пальцами.
— Наверное, да. Хотя это и не столь важно.
— Черт побери, почему не столь важно? — грубо и требовательно заявил Кейдж. — Я думаю, что для женщины венчание — самый важный день в жизни. По крайней мере, для такой женщины, как ты.
— Так оно и есть, но это нельзя и сравнивать с важностью миссии, возложенной на себя Холом…
Кейдж пробормотал неприличное слово, что заставило ее замолчать.
— Ну а что случалось в другие разы? — отрывисто спросил он.
— Ты имеешь в виду другие отсрочки?
— Да.
— Хол должен был получить степень, чтобы стать пастором. Важно, чтобы он закончил диссертацию и все формальности прежде, чем мы поженимся и… заживем семейной жизнью.
Как всегда, одно присутствие Кейджа заставляло ее заикаться как дурочка. Ей хотелось попросить его не приближаться к ней, но он и не был близок. Ей просто казалось. Он всегда производил на нее такое впечатление. Дженни ощущала потребность покрепче сжать руки, чтобы удержать себя, будто она может взлететь, если не сделает этого. Она чувствовала себя неспокойно и неуверенно. Дженни никогда не понимала почему, но именно так всегда и случалось. Особенно сегодня, когда ее нервы и так были натянуты до предела, а тщательно поддерживаемое самообладание нарушено, ей особенно тяжело казалось противостоять его проницательному, пристальному взгляду. Он видел слишком многое.
— А когда вы с Холом начали встречаться, ходить на свидания? — внезапно спросил он.
— На свидания? — Ее изменившийся, неуверенный тон свидетельствовал о том, что это слово не являлось частью ее лексикона.
— Ага, ладно, давай рассказывай. Ходить на свидания. Держаться за руки. Обниматься в машине. Встречаться. Должно быть, это произошло, пока я был в Техасе, потому что не помню этого.
— Ну, мы никогда на самом деле и не начинали встречаться. Просто… просто так сложилось, если можно так выразиться. Мы были постоянно вместе. Нас считали парой.
— Дженни Флетчер, — сказал Кейдж, скрестив руки на широкой груди и недоверчиво уставившись на нее, — ты хочешь сказать, что никогда не ходила на свидание с кем-нибудь еще?
— Вовсе не потому, что меня о том не просили! — резко возразила она, защищаясь.
Кейдж вытянул вперед руки:
— Спокойно, девочка. Я вовсе не имел в виду этого. Да стоит тебе только захотеть, за тобой табунами побегут все парни в городе.
— Я вовсе не хочу, чтобы они за мной бегали. Звучит очень недостойно.
Она вспыхнула, и Кейдж не мог удержаться, чтобы не коснуться ее щеки ладонью. Она отклонила голову, и его рука повисла в воздухе.
— Я думаю, что ради тебя мужчина вполне мог бы забыть о своем достоинстве, Дженни, — грустно заметил он, а потом продолжил уже в более игривом тоне: — Но ты не обращала внимания на других парней, потому что это было бы нечестно по отношению к Холу.
— Совершенно верно.
— И даже тогда, когда вы оба были в техасском христианском университете?
— Да.
— Гм… — Кейдж автоматически потянулся за сигаретной пачкой, потом вспомнил и засунул ее обратно в карман. Его взгляд неотрывно преследовал Дженни. — А когда Хол сделал тебе предложение?
— Несколько лет назад. Я думаю, на старших курсах Техасского университета.
— Ты думаешь? Ты не помнишь? Как ты могла забыть тот момент, когда земля поплыла у тебя под ногами?
— Не дразни меня, Кейдж!
— Земля не поплыла?
— Совсем не так, как в кино.
— Ты смотрела плохие фильмы. — Он значительно подмигнул ей.
— Зато я знаю, какие смотрел ты, — возразила она, бросив на него укоризненный взгляд. — Те самые, что Сэмми Макхиггис показывает у себя в бильярдной после полуночи.
Кейдж попытался сохранить серьезное лицо, слыша ее высокомерный тон, однако бросил пустые попытки и позволил улыбке коснуться его губ.
— Леди приглашены. Хочешь пойти со мной как-нибудь?
— Нет!
— Почему же нет?
— Почему нет? Да потому, что я не хочу скончаться от ужаса и отвращения, просматривая эти фильмы. Они отвратительные.
Он склонился к ней ближе и язвительно заметил:
— А откуда ты знаешь, что они отвратительны, если ни разу их не смотрела? — Она хлопнула его по плечу, и он отвернулся, сохранив в памяти аромат ее свежей, пахнущей весенними цветами кожи. Постепенно улыбка на его лице померкла, сменившись хмурым выражением, появившимся у него, едва он снова взглянул в ее глаза. — Дженни, когда Хол попросил тебя выйти за него замуж?
— Я же сказала тебе, это…
— Где вы были? Опиши, что вас окружало? Что произошло? Он преклонил колени? Это случилось на заднем сиденье его автомобиля? Днем? Ночью? В кровати? Когда?
— Прекрати! Я же сказала тебе, что я не помню.
— Да было ли вообще это? — Его голос был так тих, что она невольно обратила внимание.
— Что ты имеешь в виду?
— Он вообще хоть раз произносил эти слова вслух? «Дженни, ты выйдешь за меня замуж?»
Она отвернулась от него:
— Мы всегда знали, что нам предстоит пожениться.
— Кто всегда знал? Ты? Хол? Мама и папа?
— Да. Все. — Она повернулась к нему спиной, намереваясь вернуться домой. — Я должна идти туда и…
Его теплая, тяжелая рука сомкнулась вокруг ее запястья и притянула назад.
— Скажи Холу, чтобы он не ехал в это идиотское путешествие.
Она обернулась:
— Что?
— Ты меня слышала. Скажи, чтобы он оставался дома, которому по праву принадлежит.
— Я не могу.
— Ты — единственная, кого он послушается. Ты же не хочешь, чтобы он уехал, правда? Правда? — повторил он с большим нажимом в голосе, не услышав ответа.
— Да! — вскричала она, высвобождая руку. — Но я не могу встать между Холом и той миссией, которую, как он уверен, возложил на него Господь.
— Он любит тебя?
— Да.
— И ты его любишь.
— Да.
— Ты же хочешь выйти за него замуж, хочешь, чтобы у вас был дом и ребенок и все такое прочее, так?
— Это наше дело. Хола и мое.
