«Во дворце…— подумал он.— Что ж, иных доставали и во дворцах…»
Глава XIX
Бурмасов и фон Штраубе сами подстраивают своим неизвестным недругам хитроумную ловушку
В дворцовых чертогах кронпринца им отвели две дальние комнаты, о существовании коих, кроме самого Александра, знали только трое самых верных ему слуг. После всех треволнений последней недели было непривычно ощущать себя в покое и безопасности.
Фон Штраубе этим наслаждался, ибо устал уже чувствовать себя зверем, обложенным невидимыми охотниками со всех сторон, и развлекал себя тем, что читал старинные книги, которых тут было во множестве, а вот князь явно грустил — видимо, его деятельная натура никак не могла обходиться без приключений.
План Бурмасова по спасению России также отодвигался на неопределенное время, поскольку престолонаследник в день их поселения во дворце отбыл с молодой супругой на воды, а без его участия попасть к императору, дабы барон как-то смог подвигнуть того на написание письма к потомкам, представлялось невыполнимым.
Часто Никита, хмурый, вышагивал по своей комнате, что-то обдумывая. Единственным его отвлечением был песик, белый шпиц, лишившийся, видимо, хозяев после недавнего потопа — кажется, именно его тогда и видел фон Штраубе плывшим на шкапе. Пес прибился к их карете, когда они ехали во дворец, и Никита прихватил его с собой. Теперь он иногда изводил время тем, что обучал шпица всяким штукам; это было единственным, что отвлекало его от хмурых мыслей. Пес (по привычке Никита назвал его Тишкой, как своего слугу) и без того был весьма учен, умел на свист подносить домашние туфли, тут же разобравшись, где туфли бурмасовские, а где принадлежащие фон Штраубе, умел также ходить на задних лапах, отправлять в отхожем месте нужду.
А Бурмасов добавочно обучил его безошибочно находить в карточной колоде пиковую даму, открывать барону книгу на том месте, где было заложено, отдавать лапой честь, стоя во фрунт, и при упоминании о Масене перепрыгивать через высокое кресло, как Суворов через Альпийские горы.
Бурмасов радовался проделкам шпица, как малое дитя. Фон Штраубе все это тоже изрядно забавляло. Если б он еще знал, что Никита воспитал для него спасителя!..
Это случилось во вторую неделю их вынужденного заточения.
Проснувшись утром, фон Штраубе потянулся к недочитанной книге, которую с вечера положил рядом на полу, однако вместо книги рука его наткнулась на что-то шерстистое.
Книга была открыта в нужном месте, а рядом с ней, бездыханный, лежал несчастный Тишка с почерневшим высунутым язычком.
Тут же догадавшись, в чем дело, барон провел камнем своего перстня по странице книги. Камень тут же налился ядовитой синевой.
Уже через несколько минут они сидели с князем и обсуждали сложившуюся позицию.
—Так…— проговорил Никита.— Значит, опять началось…— Несмотря на потерю полюбившегося ему Тишки и едва не постигшую фон Штраубе смерть, от близкой опасности он снова пребывал в душевном подъеме.— Знать бы еще, которая из сил действует на сей раз!
—Древний способ,— сказал барон.— Я слышал, так же отравили французского Карла Девятого: пропитали страницы книги сильным ядом, проникающим через кожу.
—Коли древний, стало быть, и в твоем ордене про него ведомо,— заключил Бурмасов.
Фон Штраубе подтвердил:
—Да, насколько я знаю, как раз в нашем ордене он и был когда-то изобретен. Так, помнится мне, еще в тринадцатом веке отравили…
—Погоди ты со своим тринадцатым!— перебил его Никита.— История — штука, конечно, любопытная, но нам бы с тобой до конца осьмнадцатого дожить да миссию твою исполнить…— Он встал и, расхаживая взад и вперед, начал рассуждать.— Выходит, снова «третья сила», та, что из ордена, взялась за тебя. С масонами мы вроде разделались, заговорщикам сейчас не до нас — вон их отлавливают нынче повсюду. Только эта «третья сила» и осталась. Теперь, зная, что ты тут, они не угомонятся… Это что ж, выходит, орденцы так вот запросто разгуливают по императорскому дворцу?
—Нет,— покачал головой фон Штраубе,— это мог сделать только один из трех приставленных к нам слуг — лишь они могли ночью пробраться ко мне в комнату, чтобы пропитать ядом страницы. Однако слуг я видел, а всех орденцев знаю в лицо, и могу тебя заверить, что ни один из этих слуг в ордене не состоит. Тут могло быть только одно: некто из ордена кого-нибудь из слуг подучил.
—Позволь,— вмешался Бурмасов,— ко ведь этим троим сам престолонаследник строго-настрого воспретил покидать дворец. Они что ж — вопреки его запрету?
—Едва ли,— сказал барон.— Но ты забываешь, что имеется еще и дворцовая почта. Через нее злодей мог получить и наставления, и яд.
—Твоя правда…— Никита снова принялся вышагивать, так ему думалось лучше. Наконец его озарило.— Постой!— воскликнул он.— Ведь прежде злодей должен был сообщить своим нанимателям, где мы! Выезжая во дворец, мы соблюли всю мыслимую осторожность Ехали ночью; готов поклясться, за нами никто не следил. Стало быть, известие о нашем местонахождении могло поступить только снова же от одного из лакеев, не так ли?
—Полностью согласен.
—Все тогда очень просто,— заключил князь.— Вызвать всех троих лакеев да как следует потрясти. До тех пор трясти, покуда один не признается, кому послания свои писал.
—Думаешь, непременно скажет?— стараясь скрыть улыбку, спросил фон Штраубе.
—Ну, если как следует потрясти, чтоб едва не душа вон… Уж Никита Бурмасов языки развязать умеет!.. Я им всем!..— князь сжал кулаки.
—Ничего у тебя не выйдет,— остановил его барон,— причем сразу по двум причинам.
—Это каким же?
—Во-первых,— сказал фон Штраубе,— они вовсе не холопы, вольные люди, причем состоящие при особе престолонаследника, и душу из них вытрясать никому, кроме самого великого князя, недозволительно.
—Мда, пожалуй что…— вынужден был согласиться Никита.— Но можно, по-моему, все ж как-нибудь… Хотя, ты говорил, есть еще вторая какая-то причина.
—Да,— кивнул барон,— и она делает эту тряску вовсе бессмысленной. Причина сия в том, что злодей наверняка и не знает, кому послание свое направлял. Если вправду действовал кто-то из ордена, то он бы никому доверяться не стал и сделал бы все так, чтобы посылавший не смог выдать его даже под пытками.
—Это как же?— удивился князь.— Послать, не знаючи кому. Как может дойти послание без адреса?
—Если моя догадка верна, то вскорости сам поймешь,— сказал фон Штраубе.— Я видел у тебя целую кипу петербургских газет. Давай-ка неси сюда.
Бурмасов не замедлил исполнить просьбу.
—Ну?— протягивая газеты, спросил он.
—Ого, сколько их!— вздохнул барон.
—А ты думал!— не без гордости ответствовал князь.— Санкт-Петербург — это считай почти Париж, а не какой-нибудь Любек задрипанный. Это, брат…
