–Кто эта девушка?– отлепляю от груди Кристину.
–Какая?– снова льнёт ко мне партнёрша по танцу.
–Вон та, худенькая, в шортиках красных,– киваю в сторону желанной малышки.
–Это Соня, практикантка. При лагере нашем, в медкабинете, нам температуру по утрам замеряет,– Кристина встаёт на цыпочки и шепчет.– Пойдём к морю. Я такое место знаю.
–Ты о чём?– в тот вечер я туго соображал.
–О том!– Кристина прилипает к моему рту губами.
На доли секунды теряю Соню из виду, чтобы избавиться от объятий Кристины. Но этого времени хватило, чтобы моя принцесса исчезла с бала. Впервые в жизни захотелось хочется садануть женщине от души. Но нет такого пункта в моём жизненном уставе. Музыка орёт, духота, потные тела. Мечусь по залу, бегу к туалетам. Нет Сони. Как в воду канула. И парня, который с ней танцевал, нет.
Вернулся к Кристине, трясу её за плечи:
–Адрес, телефон, пароли, явки, говори всё что знаешь про Соню!
Она закрыла рот рукой, и я едва успел отскочить в сторону. Её тошнит струёй, и я, не в силах больше оставаться в этом адище, выбегаю на улицу. Не знаю почему, но побежал к морю. По вечерам все парочки стекаются туда. Сердце, помню, колотилось. Мне не понравился пацан, с которым ушла Соня. И дело тут не в ревности.
Тёплый южный вечер, стрёкот цикад, густая темнота вдали от булыжной мостовой навевает далеко не романтичные мысли. Слышу сдавленный женский крик. Перепрыгиваю через стриженные кусты и сбегаю по склону. Ноги скользят по гальке.
В свете луны моему взгляду предстала картина маслом. Парней уже трое. Один из них держит Соню, заткнув ей рот, а который танцевал с ней стягивает с худеньких девичьих бёдер шорты. Третий лапает Сонину грудь.
Налетаю на насильников и с ноги отправляю горе-танцора в море. Его подельник выхватил нож, но под моим захватом его запястье только жалобно хрустнуло. Ногой отшвырнул нож в море.
–Соня, назад!– отдаю приказ, рванув её за себя.
Третий парень, лишившись не без моей помощи пистолета, бросается наутёк. Разобрал оружие отработанными годами движениями и закинул подальше в море.
–Кому-то добавить?– поворачиваюсь к обалдевшим от моего наскока орлам.
–Это наша территория,– утирает разбитый рот танцор.
–Поздравляю,– усмехнулся я.– Разрешаю помочиться на волнорез. Пойдём, Соня.
–Уедешь, тёлка всё равно нашей будет,– скулит второй, прижимая руку к груди.
Делаю шаг в сторону парней, и они пятятся в море.
–Пойдём,– сжимаю в своей лапище маленькую Сонину ладонь.
Она уже успела застегнуть шорты, но всё ещё стучала зубами от страха. Пухлые губы тряслись, на лице – потёки косметики. От пушкинской героини не осталось и следа.
–Кто вы?– семенит Соня за мной, подворачивая ноги на острых камнях.
–Спокойно, Маша, я Дубровский,– подхватываю её на руки.
Она совсем по-детски потёрла кулаками глаза:
–Не поможет тут Дубровский. Мне Кирпич теперь точно прохода не даст.
–Нормальные тут у вас нравы,– присвистнул я.– То есть ты знаешь, что он бандит, и идёшь с ним ночью гулять? Может, я зря раскидал твоих приятелей? Прервал любовный ритуал.
–Поставь меня,– в голосе её слышались металлические нотки.
–Пожалуйста.– Мы уже вышли выхожу из темноты на булыжную мостовую.– Ты же на меня смотрела? Зачем с другим ушла?
–На зло!– отвела Соня взгляд.
–Во как! Кому?– Неужели есть ещё соперники?
–Тебе!– карие глаза так и жгут.
* * *
Егор
Как только Фрол про Сочи сказал, я понял – судьба. Мне этим летом трижды снилась Соня. Молюсь за неё, но сердце неожиданно потянулось к местам, где мы были так счастливы. Хотел уже с Анной туда в отпуск поехать, но боялся расстроить её своими переживаниями. Жена чувствует меня, как никто другой.
Синие глаза Мэл блестят, как в лихорадке. Для девчонки моя история натуральный фильм ужасов. Жизни она и правда не видела. Кладу голову на подголовник и закрываю глаза.
Наша первая ночь с Соней за давностью лет не канула в Лету. Я всё помню, как будто это было вчера. Целовался с другими девчонками и, к стыду своему, спал с ними без любви. Но Сонин поцелуй… Так страждущие пьют воду из целебного источника. Жадно, ненасытно, до дрожи во всём теле.
Обнял я первый раз Соню, поцеловал, а она мне ладонями в грудь упирается, но не отталкивает. Вскоре кольцо её рук смыкается на моей шее.
–Я даже не знаю, как тебя зовут, Дубровский!– шепчет Соня, переведя дыхание.
С трудом нахожу силы оторваться от сладких, как кагор, губ.
–Егор,– выдыхаю я.
Признаюсь себе, что ничуть не лучше тех парней. Желание сделать Соню своей, зацеловать до одури этой ночью кружит голову.– Где ты живёшь? Пойдём, провожу тебя.
–Сейчас в лагере. У меня даже комната своя,– хвастается Соня.– Пригласила бы тебя на чай, но у нас на территорию даже мышь не проползёт.
–Так это полевая мышь, а я летучая,– смеюсь довольно.
Я и не мечтал, вот так, сходу, попить чаю с желанной малышкой, проговорить с ней до утра. Поэтому глубоко внутри ликую. Правда кольнула тогда мысль, что вряд ли я стану для Сони первым мужчиной. Она будто прочитала её.
–Приставать не будешь?– Соня по-прежнему обнимала меня за шею, а я сжимал тонкую, ничем не прикрытую девичью талию.
–Что ты, кроха! Солдат ребёнка не обидит!
–Я не ребёнок,– так умильно, как Соня, губы никто не умел надувать.– Мне скоро двадцать один.
–Тогда буду,– честно признаюсь я.– Если ты этого захочешь.
–Дай слово, что не тронешь меня, и ты приглашён!
Повторяю, расставляя точки над «ё»:
–Только. Если. Захочешь. Ты.
–У меня никогда не было парня. Но лучше пусть это случится с тобой, чем с ними,– Соня краснеет и кивает в сторону моря.– Надоели, сил нет.
–Они больше не тронут тебя.
–Только пока ты здесь,– вздыхает Соня.
Эту правду знаю и я. Но что можно пообещать девушке, которую знаешь всего полчаса, а она уже не против лечь в твою постель? Стоп, а что она говорила про «не было парня»?
–Ты хочешь сказать, что ты… что ты никогда того этого?– армия мурашек пронимает до костей.
Соня стоит красная до самых кончиков ушей.
–Егор, прости, ерунду сказала!– встряхивает она каштановыми кудряхами.– От страха, наверное. Проводи меня до лагеря.
–Почему ерунду? Ты говоришь то, что думаешь. Мне нравится,– беру Соню за руку, и увлекаю по аллее в сторону освещённых корпусов.
