Не помню, что ещё говорила в тот вечер Соня. С трудом разбирал её слова, вспоминая наш случайный поцелуй. Голову кружил аромат Сониных карамельных духов, её голос, смех, а от случайного соприкосновения плечами по телу шарахало почище тока. Сам шёл, точно воды в рот набрал.
У охранной будки, свежевыкрашенной голубой краской, Соня вернула меня в действительность короткой фразой:
–Пока, Егор! Спасибо, что проводил.
–Как пока? А чай?– спохватился я.
–Кузьмич тебя не пустит,– пожимает Соня плечами.– Как сюда пробираются летучие мыши к другим, я не знаю. Увидимся на пляже или… не знаю, земля круглая.
–Я тебе дам земля круглая,– смеюсь и подмигиваю Соне.– Ты окошко, главное, не закрывай.
–Да не пройдёшь ты… – Соня встаёт на цыпочки и целует меня.– До завтра!
Пока я ладонью остужал горящую щёку, Соня впорхнула в будку охранника и, миновав турникет побежала наискосок через асфальтированную площадку к трёхэтажному белому корпусу. Я пошёл вдоль высокого бетонного забора, посматривая на растущие вдоль него вековые деревья и припаркованные на ночь машины. В казарму я мог вернуться под утро. Прошло всего каких-то две-три минуты, а я уже заскучал по Соне. Грузовик, дерево, забор – схема сложилась автоматически. Уже через минуту я крался по территории лагеря к заветному дому. На другом конце залаяла собака. После отбоя все окна смотрелись чёрными бойницами. Лишь в двух на первом этаже горел свет. Окно с решёткой не иначе как комната охраны, а вот зелёные лианы и листья на занавесках, похоже, приведут меня куда надо. В подтверждение окно распахнулось настежь.
Подкрасться к нему и разведать обстановку у меня не получилось. Собачий лай и топот неотвратимо приближались. Ничего не оставалось, как с разбегу, оттолкнувшись ногой от клумбы, влететь кубарем в комнату.
–И снова здравствуйте,– как ни в чём не бывало расшаркиваюсь я перед обалдевшей Соней.
–Здрас-сте,– отступает она.– Я верила, что ты придёшь, но что так скоро и громко…
Собаки заходятся лаем под окном, а в коридоре слышатся шаркающие шаги.
–Твоя очередь спасать меня,– ныряю под кровать.
Соня бросается к окну, закрывает его, и хватает тюбик со стола. Мне не очень видно, что она делает – стук в дверь заставляет вжаться в стену и замереть. Скрип петель двери и недовольный женский голос сменяется смехом:
–Вот ты лягуха, Соня! Я аж испугалась.
–Да это маска для лица. Вы за чаем?
–Нет, собаки примчались к дому, думала, это к тебе кавалер решил заглянуть.
–Что ты, тётя Шура, сюда генофонд российского спорта съехался, на меня и не посмотрит никто.
–Да уж,– вздыхает неведомая тётя Шура.– Глаз да глаз за ними теперь! Пойду погляжу на втором этаже. Собаки просто так брехать не станут.
Снова скрип двери, и скрежет ключа в замке. Выбираюсь из-под кровати. Соня как ни в чём не бывало перед овальным треснувшим зеркалом на стене стирает ватным диском зелёную краску с лица.
–С такой соображалкой и выдержкой тебе бы в разведке служить,– обнимаю её за плечи. Малышка напряжена и отводит глаза. Шепчу ей на ухо:– Я уже соскучился по тебе. Представляешь?
–Ты чай с вареньем будешь?– Сонин голос дрожит.
–С тобой,– разворачиваю Соню к себе лицом и впиваюсь в её губы поцелуем.
Прижимаю к стене, рукой нашариваю выключатель, и комната погружается в полумрак. На улице стихает собачий лай. Стук моего сердца опережает тиканье будильника.
–Да пусти ты,– отталкивает меня Соня.
Неохотно отпускаю. Со мной творится невероятное. Для меня в мире существует теперь только одна девчонка. Она притягивает меня как магнит. Хочу всё время касаться Сони, вдыхать аромат её юного тела, слышать бархатистые нотки её голоса.
–Я не такая!– Соня поправляет букет ромашек в трёхлитровой банке на столе.
Молчу. Прислоняюсь к стене и слежу как голодный тигр за каждым движением Сони.
–Не знаю, что на меня нашло,– она наклоняется к тумбочке и достаёт чашки. Включает чайник. Перекладывает варенье из банки в вазочку. Света уличного фонаря явно недостаточно для чаепития, но Соня не замечает этого.– Так разве бывает? Только увидела тебя и саму себя забыла. Глупо, да?
Молчу как в рот воды набрал. Щелчок вскипевшего чайника выводит меня из столбняка.
–Нет, не глупо,– вздыхаю я и отрываюсь от стены.– А у тебя кофе есть?
Глаза привыкают к темноте. По-хозяйски оглядываю комнату. Всего несколько деталей превратили её в уютное гнёздышко: занавески с лианами, плюшевый мишка на флисовом голубом покрывале, букет ромашек.
–Только чай,– разводит руками Соня.– Но, если хочешь, я одолжу у тёти Шуры.
–Боюсь, тётю Шуру озадачит твоя просьба. Спалишь всю контору. Наливай чай.– Тру кулаками глаза. Встал сегодня в шесть утра, две тренировки оттарабанил, и усталость берёт своё. Хочу вытянуться на кровати, и чтобы Соня обняла меня, как своего игрушечного медвежонка.
–Ой, у меня же свечи есть! Купила днём на рынке,– Соня переходит на шёпот, насыпая заварку в чайник со сколотым носиком.– Будем чаёвничать, как в средние века.
–Сама варенье делала?– густо намазываю булку. Откусываю.– Абрикосовое! Обожаю.
–Сама,– Соня, достав из сумки свечи, растерянно озирается.– Куда бы их воткнуть?
–Стаканы есть?
–Есть.
–Тащи!– беру у Сони свечи. Их запах напоминает мне мой дом в Луге. Мама любит сумерничать и раскладывать пасьянсы при свете пламени, трепещущего на кончике фитиля.– Спички есть у тебя?
–Ой, точно… Ещё же спички нужны. Были вроде. А у тебя разве нет?– Соня выдвигает скрипучий ящик.
–Не курю.
–Нашла! Зажги, пожалуйста,– протягивает мне коробок.
Наши пальцы соприкасаются. Поднимаю взгляд. Мне хочется, чтобы вот так каждый вечер Соня поила меня чаем. Чиркаю спичкой и обдаю пламенем основание свечи. Ставлю в стакан и зажигаю фитиль. Странные дела творятся со мной сегодня. Мне осталось учиться год, а потом служба, где Родина-мать прикажет. Для офицера женитьба после окончания учёбы обычное дело. Снова смотрю на Соню. Совсем уже другими глазами.
–Как красиво,– шепчет она, завороженно глядя на пляшущие на стене тени.
Не могу удержаться и усаживаю Соню к себе на колено. Она кладёт одну руку мне на плечо, а другой наливает в кружку чай.
–Ты покрепче любишь?– она большим пальцем водит по моей шее, мягко нажимая на позвонки.
–Да,– закрываю глаза от удовольствия,– можно ещё посильнее.
–Я вообще-то про чай,– смеётся Соня.– Но, если хочешь, сделаю тебе массаж.
–Сорян
[5],– утыкаюсь в неё носом.– Просто у тебя волшебные ручки. Я прямо поплыл.
