–Да уж,– ползу за ним,– про Есю с Варей за месяц было меньше разговоров, чем про Меланьюшку в последние дни.
–Тихий омут пока ведёт себя безупречно и хлопот не доставляет. Близняшки вчера, как приехали, сразу спать легли. В лагере их приучили к нормальному режиму. Перед Мэл я в последнее время ощущаю себя виноватым.
–Это редкость. Обычно виноваты все вокруг.
–На Луку намекаешь?– оборачивается Фрол и мечет колючий взгляд.– Племяш твой у меня вообще на карандаше. Чуть не спортил девку раньше времени. Знаешь, я вчера думал в самолёте и решил, что поспешно этих двоих в мужа и жену записал.
–Мне будет жаль, если они расстанутся. Я привык видеть их вместе.
–В этом-то всё и дело! Мы привыкли видеть то, что нам удобно и не хотим замечать того, что хоть как-то выводит нас из зоны комфорта. Мэл первая, кто решилась на побег из неё… Слушай, а я то ли не вижу дочу, то ли не узнаю в гриме. Что за дела? Сейчас бы бинокль.
–Держи,– достаю из кармана шорт оптический прицел.– Лука говорил, что она с молоденьким сержантом вчера загремела на губу.– Может, они так и сидят под арестом.
Мы смотрим в окно, стараясь не спалиться. Два солдата сбрасывают вещмешки у ног командира и бегут в строй, чтобы встать с остальными в планку.
–Подожди, командир всю грядку не просто так нагнул. Слышал? Двое потеряшек у них. Я даже знаю кто,– кусает губы Фрол.– Эх, сержант! Оторву я тебе бэйцы и тоже отправлю на скамейку запасных.
Мэл с темноволосым парнем прибегают спустя пять минут. Прислушиваемся к их препирательствам с командиром. С досадой смотрю на довольную рожу Фрола и отбираю у него прицел.
–Твою ж дивизию! Да она по этому парню течёт… – прикусываю язык.
–Не припомню, чтобы она так на Луку смотрела.
–Они просто уже два года вместе,– вступаюсь за племянника.– Чувства улеглись.
–Что значит чувства улеглись. Ты хочешь сказать, что Лука Мэл уже шпехает два года? Я что-то не знаю?
–Свечку не держал…
–А должен был. Если твой племяш растлевал мою дочь, ты первый об этом должен был мне сообщить.
–Фрол, прекрати! Знаю, что они целовались, но не спали.
–Рус, после того как Лука чуть не трахнул Мэл в бане, просто потому что не нашёл других аргументов, он здорово потерял в моих глазах. И мне фиолетово, кого выберет Мэл. Она имеет право на счастье. Я моего медвежонка детства лишил, а Лука вовсю старается ей вообще кислород перекрыть,– выговаривает мне Фрол.
В его словах есть доля правды. Лука последнее время обращался с Мэл как со своей собственностью. И в её синих глазах я не раз замечал то растерянность, то отчаяние. А с этим походом в армию Лука вообще слетел с катушек. Но он моя кровь, я должен поддержать его.
–Я сейчас тебя стукну,– толкаю Фрола плечом.
–Отдача замучает! Тихо!– отмахивается от меня Фрол, как от надоедливой мухи.– Парень хочет взять груз Мэл, но она стоит на своём. Мой характер!
–Такой же ветреный,– недовольно бурчу я.– Уже и плечико этому чёрту гладит.
–Рус, как тебя, такого старого ворчуна, Маруся терпит? Пристроим мы Луку, не переживай. Если что – Ксюша еле дышит, когда он мимо проходит. Некоторые и дольше ждали.
–Только не это!
Фрол довольно ржёт. Опять подколол. Он прислушивается к команде, несущейся над пляжем.– Мои легионы! Как кровинушка по воде побежит с таким грузом?
–Пойдём посмотрим.
–Надо забирать её отсюда!– поджимает губы Фрол. Зацепили его слова командира, что папенькина дочка может убираться вон.
–Угу. В зону комфорта. Звучит-то как погано. Комфорт и зона.
–Светлейший, оставь филологам это разбирать… Куда ж ты, маленькая моя?
* * *
Мэл
Ощущаю себя перед командиром парией
[12]. Меня ему навязали. Егор у него на хорошем счету, раз доверил опекать, но Вадим, видимо, проверяет его на прочность. Мы по-прежнему сидим на губе. Учим после обеда теорию, завалившись на жёстких матрасах с планшетами поверх одеял. После пробежки по воде и подъёма в гору у меня гудят ноги. Егор не жалуется, но последний марш-бросок утомил и его.
–Так себе день рождение,– откладываю планшет, прочитав нужные параграфы,– но я, если честно, никого не хочу видеть. Ушла на перезагрузку. Родителям вечером позвоню. Хоть у них хватило ума не тащиться следом за мной, а Луку, надеюсь, сюда больше не пустят.
Егор бросает на меня быстрый взгляд и, дочитав, тоже откладывает планшет.
–И всё-таки твой день рождения мы отметим.
Хлопает дверь гауптвахты, и мы, заслышав рокочущий голос Вадима, встаём по стойке смирно.
–С лопатой в руках отметим,– вздыхаю я и незаметно поглядываю на свои забинтованные ладони. Мозоли покрылись струпьями, и Егор уболтал дежурного принести из санчасти бинт и мазь. Ступни после необычных водных процедур тоже покрылись белыми водянистыми пузырями.
Скрежет замка, и в камеру входит Вадим:
–Вольно! Горина, с днём рождения тебя!
–Спасибо, товарищ командир.
–Петь и танцевать не буду. Извини,– Вадим морщится, будто само моё присутствие для него хуже тухлого яйца на завтрак.– Отзывают тебя, к моему великому счастью.
–Нет, Вадим,– бросаюсь к нему, но Егор хватает меня за запястье. Возвращаюсь на место, подбирая слова:– То есть товарищ командир! Не отправляйте меня домой!
–Горина, твои вещи в лазарете, документы на проходной. В три за вами придёт машина.
–Нет!– сажусь на кровать, понурив голову, и слёзы брызжут из глаз.– Я… Я хочу подписать контракт.
–Мэл, подожди,– Егор гладит меня по голове и обращается к Вадиму.– Ты сказал за нами?
–За вами. Ты приглашён на проводы. Держи увольнительные,– он передаёт Егору бумаги.– За тебя сверху ходатайство пришло. На сутки просят отпустить. Но я, в честь избавления отряда от этой холеры, добавляю тебе ещё один день.
–Спасибо, товарищ командир! А что по поводу контракта? Может его Мэл заключить?
–Это уже не ко мне вопрос. Есть женские подразделения, пусть туда обращается,– открещивается Вадим и склоняется, прижав руку к груди, в мою сторону:
–Всего доброго, мадемуазель.
Он разворачивается и, выйдя из камеры, хлопает дверью со всей силы.
–Эти двое свободны. Отпускай их!– слышится приказ Вадима.
Сижу, обхватив себя руками, и раскачиваюсь из стороны в сторону. Разве что не вою от горя. Егор садится передо мной на корточки и заглядывает в глаза:
