Синие глаза наполняются слезами.
–Никто тебя больше не тронет,– беру личико Мэл в ладони и крестообразно дую на него.– Успокойся. Тёщу я беру на себя. Звони маме и скажи, мы будем к восьми часам.
Мэл достаёт трубку, смотрит на экран и зажмуривается:
–Сколько пропущенных! Я лучше маме сообщение напишу.
Мэл набирает несколько строк, отправляет и быстрым движением убирает смартфон в рюкзак. Захлопывает крышку багажника, будто там сидит ядовитая змея.
Проглатываю смешок и вручаю Мэл наше свидетельство о браке:
–Прошу вас, госпожа Берая.
Мэл раскрывает документ:
–Меланья Фроловна Берая… – прижимает его к груди.– Берая! Поцелуй меня, муж мой.
–Если я сейчас тебя начну целовать, то уже вряд ли остановлюсь,– чмокаю вкусные губы Мэл. Сегодня она намазала их земляничным бальзамом.– Поедем ко мне домой. Хочу предстать перед твоими родителями в достойном виде. Заодно заберём ключи от бабушкиного дома.
Протягиваю Мэл шлем и надеваю свой. Тело изнывает от желания, и этого уже не скрыть. Поспешно сажусь на мотоцикл, Мэл устраивается позади и сцепляет руки у меня на животе. Невинное прикосновение распаляет меня ещё больше. До ночи я не доживу. Эти дни возле моей горячей девочки стоили мне года жизни.
Хочу, чтобы наш первый раз Мэл запомнила навсегда. Думаю, ей понравится моя вотчина. Отец редко бывает в старом доме, и я не боюсь наткнуться на него. Мой родитель предпочитает модерн, поэтому его новая вилла состоит, на первый взгляд, лишь из стекла и металлических профилей. Познакомить отца с женой я бы хотел на нейтральной территории. Потому что никогда не знаешь, что ждать от Адамура Бераи. Выезжаю из Сочи и несусь в сторону родового гнезда. С брелока открываю кованые ворота, приветствую охранника и еду по пальмовой аллее к дому, возведённому в лучших восточных традициях. Он строился моими предками ещё до Октябрьской революции.
–Ничего себе!– Мэл слезает с мотоцикла и обводит взглядом белоснежные каменные стены особняка. Оглядывается на бурлящий фонтан в мозаичной чаше, тенистые беседки, увитые плющом и виноградом.– Как у вас красиво! Столько зелени!
–Здравствуй, Егор,– из дома выходит Джамал с достоинством кланяется, приложив руку к груди. Не представляю нашего дома без него. Его ещё дед на работу принимал. Голова у него седая, но глаз верный, а рука крепкая. При необходимости может отвесить непрошенным гостям почище охраны. Неизменный чёрный костюм сидит на Джамале идеально.
–Привет, Джамал. Мы ненадолго!– Поворачиваюсь к Мэл:– Не возражаешь, если к твоим родителям мы поедем на машине? Хочется выглядеть посолиднее. Умыкнул девушку без благословения, отвечать придётся по всей строгости.
–Да, конечно,– Мэл вцепляется в мою руку.– Твой отец дома?
–Джамал?– отсылаю вопрос управляющему.
–Адамур Багратович в отъезде,– Джамал украдкой рассматривает Мэл.
Она первая девушка, которую я привёл домой. Мы подходим к высоким инкрустированным дверям.
–Мэл, познакомься. Джамал – заведует в доме всеми делами. А ещё, когда я был маленьким, он учил меня стрельбе из лука. Робин Гуд нервно курит в сторонке, когда Джамал берёт это оружие в руки.
–Скажешь тоже,– Джамал довольно усмехается, и лучики морщин разбегаются из уголков его тёмных глаз.
–Джамал, это моя жена – Меланья. Прошу любить и жаловать.
–Очень приятно. Адамур Багратович в курсе?
–Мы сегодня его обрадуем.
–Вам накрыть стол?
–Да. Мы спустимся через час… – смотрю на Мэл и поправляюсь.– Полтора.
В идеале нужно было бы заказать ужин в постель, но тогда мы точно из неё сегодня не вылезем.
Джамал распахивает двери, и мы входим в просторный холл. Белые колонны, затейливые витражные окна, позолоченные люстры и подсвечники, низкие диваны вдоль стен, восточный ковёр на полу – мне лично наш дом напоминает музей. Здесь можно снимать сериалы про султана и наложницу. Мэл на неё сейчас как раз очень похожа.
–Ты чего растерялась, Меланья,– веду её по длинному коридору в свою комнату.
–Не знаю,– она окидывает взглядом бассейн с лазурной водой. Он в центре дома под стеклянным куполом.– Но ещё немного, и я попрошусь обратно в камеру.
–Наверное, это потому, что из одной золотой клетки ты уже сбежала,– открываю дверь и подталкиваю Мэл в спину.– Мы просто здесь немного отдохнём и приведём себя в порядок.
Мэл входит в комнату и разглядывает огромную кровать с фигурной спинкой и пёстрым покрывалом. Кальяны на низком столике из красного дерева, высокие вазы с сухоцветами, старинные ружья на стенах:
–Это твоя комната?– её глаза округляются. Она подходит к стеллажу с книгами и достаёт одну.– Ты читаешь бумажные книги?
–Те, что в этом шкафу, я уже прочитал.
–Круто,– Мэл возвращает книгу на место.– И кальяны твои?
–Папы Римского!– достаю из бара бутылку шампанского и два бокала.
Она подходит ко мне, встаёт на цыпочки и целует в щёку:
–Ты подпольный Али-Баба.
–Меланья!– бодаю её лбом и с хлопком вытаскиваю пробку из бутылки.
Робость и удивление отступают, и на лице Мэл снова играет лучезарная улыбка. Она напевает, сложив ладони у груди:
–Слушаю, мой господин!
Наполняю бокалы, и мы молча опустошаем их. Стягиваю с себя футболку и джинсы. Мэл быстро расстёгивает рубашку, скидывает шортики и, опустив руки, встаёт передо мной нагая, прекрасная как Афродита.
Окидываю восторженным взглядом точёную фигуру жены.
–Иди ко мне, богиня,– обнимаю её за плечи и тону в поцелуе.
Мэл целуется жадно. Так путник пьёт воду, выбравшись из пустыни.
Подхватываю Мэл на свои бёдра и несу в ванную. Боюсь и двух часов нам будет мало.
* * *
Мэл
Егор, придерживая меня одной рукой под бёдра, забирается в душевую кабину. Прислоняет спиной к стене и на ощупь находит кран. Тёплые струи накрывают нас. Смеюсь и плачу от счастья.
–Слезай с меня, обезьянка!– Егор шлёпает меня по попе.
–Не слезу!– прижимаюсь к нему ещё сильнее.
–Меланья!
–Ну, ладно,– надуваю губы, слезаю и позволяю Егору снять бинты с моих ладоней.
Стараюсь не смотреть на его член, касающийся моего живота, но руки сами тянутся к нему. Егор вообще пробуждает во мне странные собственнические желания. С Лукой я себе такого не позволяла. Это он трогал меня, где хотел. Забыть бы его совсем. Провожу ладонью по члену Егора, добираюсь до его основания и робею. Он крепкий и большой, но я понятия не имею, насколько чувствительный. Егор замирает и упирается ладонями в стену. В его глазах столько нежности, что я осмелев, обхватываю член пальцами и возвращаюсь к головке. Слегка поглаживаю её гладкую кожу.
