Таким образом, в описании йогачары мир форм спонтанно возникает из «аккумулированного сознания», перетекает в манас, где происходит изначальное различение, оттуда переходит в шесть чувственных сознаний, которые в свою очередь производят пять органов чувств, или «врат» (аятана), через которые наконец проецируется классифицированный внешний мир.
Следовательно, буддийская йога сводится к обратному процессу, к остановке различительной деятельности ума, чтобы категории майи вернулись в потенциальность и мир предстал в своей неклассифицированной «таковости». Здесь пробуждается каруна, и Бодхисаттва позволяет проекции возникнуть снова, сознательно отождествившись с игривым и бесцельным характером Пустоты.
Глава 4. Возникновение и развитие дзэн
Когда речь идет об описании с помощью слов, качества, отличающие дзэн или чань от других типов буддизма, скорее расплывчаты, однако у дзэн есть свой отличительный «оттенок». Хотя дзэн – это дхьяна, или медитация, другие школы буддизма подчеркивают медитацию не меньше, а то и больше, чем дзэн,– а иногда создается впечатление, что в дзэн практика формальной медитации вообще не является обязательной. Не оригинален дзэн и в том, что ему «нечего сказать», то есть в утверждении о том, что истину невозможно выразить словами, потому что это есть и в мадхьямике, и в учении Лао-цзы.
Кто знает, тот не говорит;
Кто говорит, тот не знает. (56)
Вероятно, особый оттенок дзэн можно лучше всего описать как определенную прямоту. В других школах буддизма пробуждение, или бодхи, кажется чем-то далеким и почти сверхчеловеческим, достигаемым только после многих жизней терпеливых усилий. Но в дзэн всегда присутствует ощущение того, что пробуждение – это нечто вполне естественное, нечто на удивление очевидное, что может произойти в любой момент. Если здесь и есть какая-то трудность, то она заключается в том, что все слишком просто. Прямота дзэн выражена также в его способе обучения, поскольку он непосредственно и открыто указывает на истину, не играя с символизмом.
Прямое указание (чжи-чжи[a])– это открытая демонстрация дзэн с помощью несимволических действий или слов, которые непосвященным обычно кажутся связанными с самыми обычными мирскими делами или совершенно безумными. Когда его спрашивают о буддизме, мастер говорит о погоде или выполняет какое-то простое действие, которое, на первый взгляд, не имеет ничего общего с философскими или духовными вопросами. Тем не менее трудно найти много примеров использования данного метода раньше середины эпохи династии Тан, когда дзэн уже вполне сформировался. Но он, определенно, согласуется с подчеркиванием более ранними мастерами непосредственного пробуждения посреди повседневных дел.
Никому пока что не удалось найти следов особой школы дхьяны в индийском буддизме, но это не значит, что она не существовала. Если отличительным признаком дзэн является непосредственное или мгновенное пробуждение (дунь у[b]) без прохождения подготовительных стадий, то, определенно, вИндии можно найти свидетельства этого принципа. В «Ланкаватара-сутре» говорится, что есть как постепенный, так и внезапный (югапат) способ пробуждения, причем первый заключается в очищении загрязненных потоков или проекций (ашрава) ума, а последний – в паравритти, мгновенном «перевороте» вглубинах сознания, посредством которого разрушаются дуалистические взгляды. Это сравнивают с зеркалом, непосредственно отражающим любые появляющиеся перед ним образы и формы
[54]. Также существует явная связь между идеей о непосредственном пробуждении и учением «Ваджраччхедики», или «Алмазной сутры», на том основании, что достичь пробуждения не значит чего-либо достичь. Другими словами, если нирвана существует здесь и сейчас и искать ее – значит ее потерять, то осознание посредством последовательных стадий вряд ли будет уместным. Необходимо прямое ее постижение в настоящем мгновении.
Похожая традиция есть и в тантрическом буддизме, хотя она, вероятно, возникла позже, чем дзэн вКитае, и ничто не указывает на обратное влияние китайского дзэн. Параллели с афоризмами дзэн можно увидеть в датируемой десятым веком тантрической работе Сарахи:
Если она[Истина] уже проявлена, какая польза от медитации?
А если она сокрыта, то ты лишь измеряешь тьму.(20)
Мантры и тантры, медитация и концентрация,
Все это причины самообмана.
Не оскверняй созерцанием мысль, которая чиста по своей природе,
Но пребудь в собственном блаженстве и прекрати эти муки. (23)
Все, что ты видишь,– это оно и есть,
Спереди, сзади, во всех десяти направлениях.
Сегодня же позволь своему мастеру положить конец заблуждению! (28)
Небо чисто по своей изначальной природе,
Но когда ты все смотришь и смотришь, зрение затуманивается. (34)
[55]
В тибетском буддизме также существует понятие Короткого Пути – быстрого и стремительного восхождения к нирване для тех, кто обладает необходимой смелостью, однако доктрину, более напоминающую подчеркивание непосредственности и естественности в дзэн, можно встретить в «Шести предписаниях» Тилопы:
Ни мыслей, ни рассуждения, ни анализа,
Ни культивирования, ни намерения;
Пусть все само уладится.
[56]
Непосредственное освобождение без какого-либо особого плана или намерения также подразумевается в тибетской идее сахаджи, «простого» или «естественного» состояния освобожденного мудреца.
Здесь не место для обсуждения подлинного значения непосредственного пробуждения и естественности, но эти примеры приведены для того, чтобы показать, что традиция прямого пути существовала за пределами Китая, что наводит на мысль о наличии какого-то изначального источника в индийском буддизме. Очевидной причиной недостатка материалов может быть то, что подобный принцип, так легко поддающийся неверному толкованию, мог передаваться в виде «тайной доктрины», которая стала обсуждаться открыто лишь позже. В традиции дзэн действительно утверждается, что непосредственное пробуждение передавалось не в сутрах, а напрямую от мастера к ученику. Это не обязательно подразумевает нечто настолько «эзотерическое», как передача опыта посредством телепатии, это нечто гораздо менее сенсационное. Так, когда индуистские пандиты настаивают на том, что мудрость можно получить не из писаний, а только от учителя, или гуру, это значит, что тексты – такие как «Йога-сутры»– содержат лишь «заголовки учения», а для полного его объяснения нужен носитель устной традиции. К этому вряд ли нужно добавлять, что, поскольку традиция – это главным образом опыт, слова могут передать ее не лучше и не хуже, чем любое другое переживание.
