Не стоит забывать и о современниках Хуэйнэна, ведь он жил в самый плодотворный период для китайского буддизма вообще. Великий переводчик и путешественник Сюаньцзан вернулся изИндии в645г. истал проповедовать доктрины йогачары о виджняптиматре («только представлении») вЧанъани. Его бывший ученик Фацзан (643–712)основал важную школу хуаянь (яп. кэгон), которая опиралась на «Аватамсака-сутру» и позже снабдила дзэн формальной философией. И также не следует забывать, что незадолго до них Чжикай (538–597)написал выдающийся трактат «Махаянский метод Остановки и Созерцания»
[76], содержащий фундаментальное учение школы тяньтай, которая во многом близка к дзэн. Трактат Чжикая во многом предвосхищает как содержание, так и терминологию доктрин Хуэйнэна и некоторых его непосредственных последователей.
Считается, что первое пробуждение Хуэйнэна произошло, когда он, будучи еще практически ребенком, случайно подслушал, как кто-то читал «Ваджраччхедику». Он почти сразу же отправился в монастырь Хунжаня на горе Ванмэйшань, чтобы подтвердить свое понимание и получить дальнейшие наставления. Следует отметить (для будущих отсылок), что его изначальное сатори произошло спонтанно, без мастера, и что его биография изображает его необразованным крестьянином с окрестностей Кантона. Очевидно, Хунжань сразу признал глубину его озарения, но опасаясь, что община ученых монахов может не принять его из-за его скромного происхождения, Патриарх распорядился, чтобы он работал на кухне.
Через некоторое время Патриарх объявил, что ищет преемника, которому он смог бы передать свой сан вместе с регалиями – мантией и миской для подаяний (якобы дошедшей отБудды). Такой чести должен был удостоиться тот, кто сочинит лучшее стихотворение, выражающее его понимание буддизма. Главным монахом общины тогда был некий Шэньсю, и все остальные естественным образом предположили, что сан должен перейти к нему, поэтому даже не пытались соревноваться.
Однако Шэньсю сомневался в своем понимании и решил представить свое стихотворение анонимно, чтобы заявить о своем авторстве только в том случае, если его одобрит Патриарх. Таким образом, ночью он написал следующие строки в коридоре возле жилища Патриарха:
Тело – это Дерево Бодхи;
Ум подобен чистому зеркалу.
Не забывай его почаще протирать
И не позволяй пыли приставать к нему.[l]
Утром Патриарх прочитал стихотворение и приказал возжечь перед ним благовония, сказав, что все, кто применит его на практике, смогут познать свою истинную природу. Но когда Шэньсю пришел к нему тайно и сообщил о своем авторстве, Патриарх заявил, что его понимание все еще далеко от совершенства.
На следующий день рядом с первым стихотворением появилось новое:
Никогда не было ниДерева Бодхи,
Ни зеркала.
По сути, не существует ничего;
К чему же может пристать пыль?[m]
Патриарх знал, что это мог написать только Хуэйнэн, но, чтобы избежать зависти, он стер стихотворение своим башмаком и ночью тайно позвал Хуэйнэна в свою комнату. Он передал ему патриаршество, мантию и миску и приказал бежать в горы, пока оскорбленные чувства других монахов не утихнут и он не сможет начать публично проповедовать
[77].
Из сравнения двух стихотворений виден характерный оттенок дзэн Хуэйнэна. Стихотворение Шэньсю явно отображает общепринятый и популярный взгляд на практику дхьяны в китайском буддизме. Очевидно, ее понимали как дисциплину сидячей медитации (цзочань), в которой ум «очищался» посредством интенсивной концентрации, вследствие чего исчезали все мысли и привязанности.
Многие буддийские и даосские тексты обосновывали этот взгляд, утверждая, что наивысшее состояние сознания – это сознание, свободное от всякого содержимого, всех мыслей, чувств и даже ощущений. В наше время такое представление о самадхи широко распространено вИндии. Но подобный буквализм, свойственный даже высшим кругам, знаком и нам, тем, кто имеет опыт наблюдения за христианством.
Позиция Хуэйнэна заключалась в том, что человек с пустым сознанием не лучше «куска дерева или камня». Он настаивал на том, что идея очищения ума неуместна и невразумительна, потому что «наша собственная природа в своей основе чиста». Другими словами, сознание или ум нельзя сравнить с зеркалом, которое нужно вытирать. Истинный ум – это «не-ум» (усинь), то есть он не должен рассматриваться как объект мысли или действия, как если бы он был вещью, которую можно схватить и контролировать. Попытки работать над собственным умом – это порочный круг. Пытаться очистить его – значит загрязнить его чистотой. Очевидно, что это даосская философия естественности, согласно которой человек не может быть по-настоящему свободным, непривязанным и чистым, если его состояние является результатом искусственной дисциплины. Он лишь имитирует чистоту, «подделывает» ясную осознанность. Отсюда и неприятная уверенность в своей праведности тех, кто занимается нарочитой и методичной религиозной практикой.
Учение Хуэйнэна сводится к тому, что вместо попыток очистить или опустошить ум следует просто его отпустить – потому что ум не является чем-то, за что стоит цепляться. Отпустить ум также значит отпустить мысли и впечатления (нянь), которые приходят и уходят «в» уме,– не подавляя их, не удерживая их и не вмешиваясь в них.
Мысли приходят и уходят сами по себе, потому что благодаря применению мудрости их ничто не блокирует. Это самадхи праджни и естественное освобождение. Это практика «не-мышления»[унянь]. Но если ты вообще ни о чем не думаешь и приказываешь мыслям исчезнуть, то это завязывание узла, и это называется недалеким взглядом. (2)[n]
Об обычном взгляде на медитацию он говорил:
Концентрироваться на уме и созерцать его, пока он не успокоится,– это болезнь, а не дхьяна. Ограничивать тело, сидя подолгу,– как это способствует Дхарме? (8)[o]
И еще:
Если ты начнешь концентрировать ум на покое, то ты просто вызовешь ненастоящий покой… Что значит слово «медитация»[цзочань]? В этой школе оно означает отсутствие препятствий, отсутствие преград; это вне любых объективных ситуаций, хороших или плохих. Слово «сидеть»[цзо] означает не возбуждать мысли в уме. (5)[p]
Опровергая ложную дхьяну простой пустоты ума, Хуэйнэн сравнивает Великую Пустоту с космосом и называет ее великой не просто потому, что она пустая, а потому, что она содержит солнце, луну и звезды. Истинная дхьяна – это осознание того, что наша собственная природа подобна космосу и что мысли и чувства приходят и уходят в этом «изначальном уме», подобно птицам в небе, не оставляющим следов. Пробуждение в его школе является «внезапным», потому что оно для смышленых людей, а не для медленно соображающих. Последние поймут лишь со временем, но не постепенно, поскольку доктрина Шестого Патриарха не предполагает стадий роста. Пробудиться – значит пробудиться полностью, потому что природа Будды не состоит из частей, и поэтому ее невозможно осознать по частям.
