Различия между греками и македонцами, которые вместе образовывали привилегированный класс, как сейчас представляется, не имели практического значения. Люди македонского происхождения на протяжении всей эпохи Птолемея официально называли себя македонцами, но, судя по всему, они были греками
[145]. Еще до Александра, если у македонца было какое-то образование, то это было греческое образование; в основном они носили греческие имена, представители их царской династии утверждали, что происходят от греков. И македонцы, после Александра разбросанные по всему Ближнему Востоку, имеющие тесные связи с греческими колонистами, вероятно, вскоре забыли македонский язык и стали говорить на обычном греческом койне. Большое количество найденных в Египте папирусов написаны людьми, которые называли себя македонцами, но никто никогда не находил папируса, написанного на македонском языке.
В противоположность коренным египтянам, греки чувствовали себя представителями более высокой цивилизации. И тем не менее, как уже говорилось, они находились под впечатлением от древности и таинственности неизменных египетских традиций. Им интересно было узнать что-нибудь об этом. Но их любопытство было легко удовлетворить. Ни один греческий знаток, насколько нам известно, не потрудился научиться читать иероглифы или самостоятельно изучить тексты, выгравированные на камне и написанные на папирусе. Греки, жившие в Египте, иногда все же учили египетский, как следует из папируса II века до н.э.— составленного на греческом письма матери к сыну (оба они предположительно происходили из эллинской семьи), в котором она поздравляет его с тем, что он учит «египетские буквы» (Αἰγύπτια γράμματα); но его цель, как мы узнаем дальше, не историческое исследование, он надеется получить пост учителя в школе для египетских детей и таким образом обеспечить себе старость
[146]. Все, что греки знали о египетской древности,— это то, что решили рассказать им египтяне. Греческий историк Гекатей Абдерский посетил Египет при первом Птолемее и добрался вверх по Нилу до самых Фив, чтобы собрать материал для истории Египта (Αἰγυπτιακά). Его особенно интересовала египетская религия, поставлять ему информацию могли египетские жрецы или двуязычные местные проводники, которые обслуживали приезжих греков. То, что рассказывает нам Диодор о Египте в своей первой книге, в основном взято из сочинения Гекатея. Несомненно, от своих информаторов Гекатей узнал множество правдивых сведений, а также и множество выдумок, сочиненных с целью изобразить перед греком Древний Египет в идеализированном виде. Гекатей дал греческим читателям то, чего они хотели,— правдоподобное литературное сочинение, которое распаляло их воображение и внушало им чувство, что они понимают Египет; и их не заботили требования современных исследователей, предъявляемые к анализу исторических источников. Иногда сами египтяне брались за перо, чтобы написать о своей стране и народе для греков. Египтянин из жреческого рода Манефон написал историю Египта на греческом языке, вероятно, по просьбе первого Птолемея. Манефон действительно имел представление о древних текстах, и написанное им главным образом основывалось на них, хотя он и привнес некоторую долю народных египетских легенд. Однако к его чести надо сказать то, что, как мы видим, по крайней мере в одном случае он особо подчеркивает, что рассказанное им является легендой, а не фактом, взятым из источников
[147]. История Манефона была самой полной и самой достоверной историей Древнего Египта, когда-либо имевшейся у греков и римлян. Сейчас его труд утрачен, но значительные его фрагменты, сохранившиеся в сочинениях Иосифа Флавия и других авторов, дали европейцам почти все существенные сведения о Древнем Египте, которые они использовали вплоть до XIX века, когда ученые открыли ключ к расшифровке древнеегипетских надписей. «Если мы правильно оцениваем дух Александрии тех дней, мы без колебаний скажем, что данное Манефоном сухое перечисление первых династий богов и царей не имеет шансов сравниться по популярности с занимательным сочинением Гекатея. Возможно, верховный жрец, которого называют одним из религиозных советников Птолемея, честно попытался противодействовать той принимавшейся на веру чепухе, которую рассказывали в музее о ранней истории его страны. При жизни Манефона его труд не имел успеха, хотя века спустя иудеи и христиане в своих спорах возвратили его из забвения» (M.).
Ни одна современная страна, где европейская раса управляет более многочисленным туземным народом, не похожа на эллинистический Египет. Южная Африка напоминает его только в том смысле, что и там европейцы сделали страну своим постоянным домом, будучи меньшинством по сравнению с туземным населением, но отличие состоит в том, что коренные жители Южной Африки принадлежат к первобытным племенам, они не являются представителями древней цивилизации, как египтяне, перед которыми европейские переселенцы испытывали определенное благоговение. В этом отношении Индия представляется более схожей с эллинистическим Египтом, но и Индия не похожа на него в другом отношении — в том, что европейцы не обосновались в стране как у себя дома, но являются лишь временным сообществом чиновников, солдат и торговцев. Есть и еще два важных отличия отношений между европейцами и туземцами в эллинистическом Египте от сложившихся между европейцами и туземцами сегодня. Во-первых, хотя сами греки и македонцы считали себя людьми высшей расы, обычный греческий или македонский поселенец (возможно, в больших семьях это было по-другому) не отшатывался в ужасе от брака с египетской женщиной
[148]. Поскольку греки и македонцы в основном прибывали в страну в качестве воинов, мужчин среди них должно было быть гораздо больше, чем женщин. Многие из них, как мы знаем из папирусов, имели жен в Европе, но перевозка европейских жен едва ли могла иметь место. Множество греков и македонцев женились на египтянках. Из-за этого колониального смешивания кровей этнические различия в эллинистическом Египте становились все менее и менее заметными. Впоследствии многие из тех, кто звал себя греками, по крови в основном были египтянами. Правда, в трех греческих городах, вероятно, существовал закон, запрещавший гражданам заключать браки с туземцами, и можно считать, что их граждане сохраняли чистоту эллинской породы на протяжении эпохи эллинизма. Но большинство греческих жителей Египта, как населявших города, так и имевших дома в египетских деревнях, которые не принадлежали к числу граждан трех полисов, оказалось в совершенно иной ситуации.
Примерно с 150 года до н.э. в папирусах начинают часто появляться люди, имеющие одновременно и греческое, и египетское имя. Например, в конце II века до н.э. мы находим грека по имени Дритон, чьи дочери (несомненно, от египетской матери) в одном папирусе называются греческими именами, в другом и египетскими, и греческими, а в третьем только египетскими
[149]. У Гермокла было три сына, из которых старшего звали Гераклидом, а двух других по-египетски — Нехутес и Псехонс. В списке греческих земледельцев (примерно 112 год до н.э.) мы находим Гармиисиса, сына Гармиисиса, Гарфаэсиса, сына Петосириса, и т.д.
[150] Вероятно, немногие чистокровные греки брали египетские имена. С другой стороны, многие египтяне могли принимать греческие имена. Так или иначе, после середины II века до н.э. уже невозможно по одному только имени делать вывод о том, кем: греком или египтянином — является тот или иной человек.
