Различия между высшим слоем греков и низшим слоем туземцев не исчезли, но стали больше вопросом культуры и традиции, чем расовым. Семья с греческими именами (даже если в ней встречались и египетские), писавшая и говорившая по-гречески и знавшая хоть немного греческую литературу, следовавшая греческим традициям в поведении, считалась принадлежащей к привилегированной национальности; а та, которая говорила по-египетски и жила по туземным обычаям, приписывалась к низшему народу. Если бы правлению Птолемеев в Египте не пришел конец, то разница между греками и египтянами постепенно могла бы стереться совсем. Как мы увидим ниже, местный элемент занял более прочное положение при поздних царях, чем при первых Птолемеях. Но в римский период этот процесс прекратился, и массы туземцев, говоривших на египетском языке, снова оказались в положении слуг при греках и римлянах.
Другое существенное различие между отношением греков к египтянам в эллинистическом Египте и отношением «белого человека» к «аборигенам» сегодня лежит в сфере религии. Современная европейская цивилизация сформирована не одной только эллинской традицией; значительное влияние на нее оказало христианство, через которое в нее попал элемент, совершенно отсутствовавший в менталитете древних греков. В греческой религии нет понятия исключительности, характерного для христианства, а также его «прародителя» иудаизма, хорошо знакомого грекам, жившим в эллинистическом Египте. В греческой религии не было ничего, что заставило бы греков относиться к египетским культам как к языческим, идолопоклонническим или существенно более низким по сравнению с эллинскими. Напротив, греки пребывали под большим впечатлением от таинственности и бесконечной древности египетской религии, хотя римлянам и, возможно, некоторым грекам поклонение божествам в виде животных или полуживотных казалось нелепым. В представлении древних греков божественная сила была чем-то столь туманным и неопределенным, что какой-нибудь варварский религиозный ритуал, даже если его основания непонятны, мог принести удачу. Считалось таким же благоразумным умилостивлять любого бога, в которого верили твои соседи, особенно если это происходило в местности, где ему поклонялись уже на протяжении жизни бесчисленных поколений. Смешанный греко-египетский народ, возникший из межэтнических браков, впитал большую долю народной египетской религии с молоком египетских матерей. Благоговение, которое греки испытывали по отношению к местным культам, было вполне совместимо с мнением о превосходстве греческой культуры во всех мирских делах и правильности эллинских жизненных ценностей. В папирусе из Фаюма середины III века до н.э. говорится о дочерях грека из Кирены Де-метрия и египтянки Тасис, которые посвятили алтарь египетской богине-бегемотихе Тоэрис (Тауэрт)
[151]. Девушки носили и греческие, и египетские имена. Еще раньше (285–284 до н.э.), в царствование первого Птолемея, на Элефантине жила гречанка Каллиста из Темноса, которая использовала в качестве своей печати скарабея с вырезанным на ней изображением египетского бога Тота в облике обезьяны
[152].
Египетский праздник 20-го числа месяца атира, в который после дней траура провозглашается радость богини Исиды при обретении тела Осириса, отмечался греками еще в правление ПтолемеяII, и даже в таких высоких кругах, как приближенные диойкета Аполлония, чья приемная закрывалась по такому случаю
[153].
Смешению религий способствовал тот факт, что греки нередко отождествляли египетских богов со своими — Амона с Зевсом, Птаха с Гефестом, Хора с Аполлоном и так далее — и часто, называя бога греческим именем, они имели в виду египетское божество. Иногда рядом приводили и египетское (в эллинизированной форме) и греческое имена
[154]. Поэтому, когда мы находим посвящение Асклепию по-гречески, на самом деле оно может быть адресовано древнему египтянину, который был архитектором царя Джосера (примерно 4940 до н.э.) и которого египтяне звали Имхотепом
[155]. Поклонение людям древности как богам — Имхотепу, Аменхотепу (древнему мудрецу времен царя АменхотепаIII, 1414 до н.э.), царю АменемхетуIII (3427–3381 до н.э.)— представляется нововведением, возникшим в египетской религии при Птолемеях, и, возможно, обязано своим появлением греческому влиянию на египтян.
То, что наиболее образованные греки узнавали о египетской религии от эллинизированных египтян, зачастую, разумеется, специально приукрашивалось так, чтобы эллины нашли в этом глубокую мудрость. Грубая древняя мифология и примитивные ритуалы толковались так, что они начинали воплощать в себе философские идеи греков
[156]; греческие и египетские представления сливались в странный сплав, очень похожий на современную теософию, которая впитала в себя некоторые элементы индуизма, адаптированные для европейцев, соединяя их с понятиями, заимствованными из христианства или современной науки. И если мы хотим разобраться, каким образом греки могли одновременно и чувствовать превосходство над египтянами, и питать уважение к египетской религии, мы можем попробовать представить себе, что изменилось бы в сегодняшней Индии, если бы англичане, вместо того чтобы в большинстве своем исповедовать христианство, стали бы сторонниками теософии, начали бы приносить жертвы индуистским богам и ставить у себя в домах лингамы и изображения Ганеша для поклонения
[157].
Но если жившие в Египте греки были готовы при случае поклониться египетскому богу, они не прекращали почитать собственных богов даже за стенами Александрии, Птолемаиды и Навкратиса. Там, где проживала греческая община, независимо от количества жителей ее члены имели полное право поставить в любом месте Египта маленький храм Зевса, Аполлона, Деметры или Афродиты либо любого иного божества своего народа и совершать в нем греческие ритуалы
[158]. Помимо этого, отдельные греки тоже могли свободно возводить на занимаемой ими земле святилища какого угодно божества по своему усмотрению.
Одним из нововведений для Египта, пришедшим вместе с греческими переселенцами, были добровольные сообщества, которые, по-видимому, создавались для поклонения какому-либо божеству, хотя на самом деле выполняли функции питейного клуба или торговой гильдии. Они возникли во всех частях греческого мира после смерти Александра и назывались фиасами или синодами. Можно считать признаком эллинистического влияния на местных жителей, что среди них тоже начали появляться такие общества, возникавшие вокруг культа египетских богов — Осириса, Исиды, Анубиса, Хнубиса-Амона или какого-то местного божества. Иногда члены ассоциации поклонялись обожествленному царю, как, например, общество басилистов у Сиены (II век до н.э.) или филобасилистов (конец II века до н.э.), которые упоминаются в некоторых папирусах
[159]. Рубензон предполагает, что все наши наблюдения относятся к единственному учрежденному в царстве обществу басилистов. Мне кажется более вероятным, что название «басилисты» брало себе любое общество, которое желало выказать свою верность тем, что объектом поклонения делало царя или царя с царицей, может быть, вместе с другими избранными богами. После этого его члены могли уверенно надеяться на милость недоверчивого правительства.
