В эпонимном культе Птолемаиды происходили последующие изменения:
1.При ПтолемееV Епифане эпонимный жрец называется «жрец Птолемея Сотера и Бога Епифана Евхариста».
2.Добавляется канефора (жрица) Арсинои Филадельфии в 23-й год правления ПтолемеяV (183–182 до н.э.) или позже.
3.При ПтолемееVI Филометоре (еще в 179–178 до н.э.) «жрец царя Птолемея и Клеопатры-матери» добавляется к «жрецу Птолемея Сотера и Бога Епифана Евхариста» — теперь в отправлении культа участвуют два жреца, а не один.
4.Между 161 и 148 годами до н.э. вводится совершенно новая система. Каждый Птолемей теперь имеет собственного ежегодного жреца. Список начинается с ПтолемеяI, затем идет правящий царь (Филометор), потом ПтолемейII и т.д.: такой-то и такой-то является жрецом Птолемея Сотера, такой-то является жрецом царя Птолемея Бога Филометора, такой-то является жрецом Птолемея Филадельфа и т.д.; и, вероятно, такой порядок сохранялся до конца династии, причем список становился все длиннее и длиннее; но наших данных недостаточно, потому что по мере того, как список становится очень длинным, у писцов не хватает терпения записывать все целиком при датировке документов, и они начинают писать просто «те жрецы и жрицы в Птолемаиде, которые были таковыми» (τῶν ὄντων καὶ οὐσῶν).
5.При ПтолемееVII Эвергете странным образом новый жрец называется «жрецом Золотого Трона царя Птолемея, Бога Благодетеля, Великого Царя, их собственного Евхариста» и следует третьим после жреца правящего царя.
6.Жрицы (иереи) КлеопатрыI, КлеопатрыII и КлеопатрыIII последовательно прибавляются к канефоре Арсинои Филадельфии.
Прежде чем мы покинем Птолемаиду, стоит заметить, что эта отдаленная греческая община активно разделяла интерес греческой культуры к театру. Уже в правление ПтолемеяII мы находим, что в Птолемаиде находится своего рода «штаб-квартира» гильдии актеров («артистов, приверженных Дионису») под патронажем Богов Адельфов
[198].
Мемфис
Помимо трех греческих городов, давайте взглянем на древнюю египетскую столицу, где находился царский дворец (возможно, Птолемеи все еще пользовались старым дворцом фараонов) и царские сады
[199] (ὁ βασιλικὸς κῆπος). Мемфис, хотя это был преимущественно египетский город с великим храмом Птаха (которого греки звали Гефестом), теперь носил более-менее космополитический характер. Даже до прихода Александра там уже были группы греков и карийцев — наемников или потомков наемников,— которые обосновались в Мемфисе еще при египетских царях. Они назывались эллиномемфитами и каромемфитами и, вероятно, женились на египтянках. Как и в Навкратисе, центр этого греческого или полугреческого сообщества сформировался вокруг храмового комплекса, называемого Элленионом. При Птолемеях он, возможно, представлял собой политевму с неким общинным самоуправлением и судьями, которые назывались тимухами (хотя это основывается на довольно предположительном толковании одного письменного источника). Видимо, разные народности в Мемфисе селились по отдельным собственным кварталам. Кроме греческого и карийского квартала, в папирусах, датированных периодом эллинизма, упоминаются сиро-персидский и финикийско-египетский кварталы
[200]. Из надписи II века до н.э. нам известна политевма идумейских охранников правопорядка в Мемфисе, которая собирается для принятия резолюции «в верхнем храме Аполлона»
[201]. Несомненно, все эти разные люди принесли в Мемфис поклонение своим национальным божествам. Среди комплекса зданий на территории уже описанного Серапеума, располагавшегося рядом с Мемфисом, находилось святилище азиатской богини Астарты. Уже в V веке до н.э. Геродот рассказывал о культе Астарты («чужеземной Афродиты») в Мемфисе. Но Астарта почти перестала считаться чужеземной, так как много веков назад египтяне признали ее, отождествив с богиней Сехмет, дочерью Птаха.
Иноземцы — не греки
Греки (включая македонцев) составляли наибольший элемент в иноземном населении, хлынувшем в Египет при Птолемеях, но мы видели, что в войсках Птолемеев служили также многие представители других балканских народов (фракийцы, иллирийцы) и немалое количество азиатов. В Малой Азии эллинизация уже зашла так далеко, что в ту эпоху мизийцы, карийцы и ликийцы считались уже почти эллинами и обычно, разумеется, говорили и писали по-гречески. Галлы из Малой Азии, привезенные в Египет в качестве воинов, считались варварами
[202]. В своих малоазиатских поселениях они продолжали говорить на кельтском языке до римских времен.
Также существовало некоторое количество персов или людей, называвшихся персами в силу их происхождения. Общепринятыми считаются два положения: 1) что множество людей, которые называются в папирусах «персами», были таковыми лишь в воображении, хотя Прингсхайм оспаривает это мнение; 2) что в начале правления в Египте Птолемеев там оставалось некоторое число настоящих персов — остатки персидского гарнизона, найденные там Александром. Большинство этих персидских воинов и их потомков могло служить в войске Птолемея и образовало категорию, в которую позднее стали фиктивно включать и неперсов. Подавляющее большинство упомянутых «персов» носили греческие и египетские имена, но у некоторых были иранские имена
[203], и, хотя негрек мог легко получить греческое имя, для неперса было бы необычно иметь персидское имя. Непропорционально большое количество «персов» среди воинов и детей воинов в эллинистическом Египте и их положение как отдельной категории в римские времена само по себе наводит на подозрение, что перед нами юридическая фикция. Мы располагаем некоторыми свидетельствами того, как в II веке до н.э. люди фиктивно относили себя к некоторым национальностям. Около 145 года до н.э. мы находим человека, который сначала называл себя «македонцем», потом «критянином»; а также у нас есть один «перс» в 115 году до н.э., который в 103 году до н.э. превращается в «мизийца». Лекье предложил объяснение, которое объединяет эти сомнительные национальности с политевмами, существовавшими, как известно, у некоторых народов. Воины, принадлежавшие к одной и той же иноземной народности, в царстве Птолемеев иногда составляли добровольную ассоциацию, называвшуюся политевмой, которая вела некоторую общественную жизнь. Помимо политевмы идумеев, о которой уже говорилось выше, у нас есть политевма критян и политевма беотийцев
[204]. Возможно, предполагает Лекье, воины других народностей позднее стали допускаться в такие ассоциации и, пока они к ней принадлежали, фиктивно принимали национальность идумеев, критян или кого бы то ни было; возможно также, что существовала политевма персов, из-за которой и появилось новое число фиктивных персов, о чем мы говорили. Мы встречаем людей, которые определенно называются «евреями, персами из эпигонов»
[205], а также мы уже упомянули «персидского» всадника конницы, служившего при Товии в стране аммонитов, чей отец имел еврейское имя Анания. Однако, вопреки теории Лекье, у нас нет свидетельств существования персидской политевмы, и эта теория не может объяснить, почему так необычайно часто встречаются эти «персы». Более поздние исследования указывают на то, что фиктивная персидская национальность была связана с некоторыми ограничениями правоспособности персов в эллинистическом Египте. Похоже, что персидский должник не имел той же защиты от поспешного ареста, которая была у европейского переселенца. Если это так, то мужчина или женщина, вынужденные обстоятельствами взять деньги в долг, могли фиктивно принять персидскую национальность, чтобы дать кредитору дополнительные гарантии
[206]. Почему персы находились в таком ущемленном положении, это остается под вопросом. Как предполагает Весс, это происходило потому, что в дни персидского правления они осквернили храмы, и поэтому впоследствии им отказывали в привилегии убежища под защитой храма. Гораздо более вероятной мне кажется теория Прингсхайма: это объясняется желанием подчеркнуть тот факт, что бывшая правящая каста Египта уже не была таковой. В любом случае, если перс поступал на службу в войско, его статус переставал быть ущемленным; персидский воин, по всей видимости, находился в том же положении, что и македонские и греческие. Однако до сих пор неясно, как обстояло дело с этими «персами». Непонятно, почему сын Анании уже в 259–258 годах до н.э. назван «персом». В других случаях фиктивные национальности, кажется, появляются не раньше II века до н.э.
