Книга Династия Птолемеев. История Египта в эпоху эллинизма, страница 37. Автор книги Эдвин Бивен

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Династия Птолемеев. История Египта в эпоху эллинизма»

Cтраница 37

Неужели в александрийском дворце не было ничего египетского, ничего, что помогло бы нам понять, если бы мы вдруг перенеслись туда, что мы находимся в Египте, а не во дворце одного из первых цезарей Рима? Вероятно, там все-таки были вещи, которые могли бы показать нам, что мы попали в Египет. Среди толпы придворных в греческом платье, солдат в македонской форме, несомненно, часто встречалась бы фигура египетского жреца в белом льняном одеянии и с бритой головой. Они приезжали в Александрию, чтобы испросить милость Птолемея к своему храму или пожаловаться на какое-нибудь ущемление привилегий жрецов со стороны греческих чиновников. Помимо жрецов, богатые египтяне, скорее всего, наверняка одевались бы как греки — во всяком случае, те, кто занимал должность при дворе или на государственной службе — и были бы неотличимы от греков, если бы не смуглое лицо. И хотя интерьер дворца и других греческих домов Александрии был преимущественно греческим, несомненно, тут и там в него были бы включены египетские мотивы. Мы встречаем их в более позднем греческом искусстве, и они могли проникнуть туда через Александрию: сфинксы, не совсем те древние египетские, но преобразованные более реалистическим эллинским искусством; фигуры Исиды с систрами, но больше уже не подчиняющиеся строгим египетским условностям — более естественные, а порой, надо сказать, и довольно вульгарные [230].

Когда был основан птолемеевский двор — иноземное заведение в среде, с которой у него не было родовых связей,— он не мог опираться, в отличие от других монархических дворов, на наследственную аристократию. Знатность при таком дворе определялась по официальному званию, пожалованному царской милостью отдельным людям. Старая помещичья знать Македонии, из которой Александр выбрал своих военачальников, слишком перемешалась с разнообразными иными элементами в тех странах, где правили преемники Александра, чтобы по-прежнему существовать там как отдельное сословие. Возможно, при дворе первого Птолемея члены знатных македонских родов все еще пользовались особым влиянием и престижем, но он должен был в кратчайшие сроки создать бюрократическую иерархию Египта из любых подручных греческих элементов — ловких авантюристов со всех греческих городов, эллинизированных карийцев и ликийцев. Несомненно, что со временем некоторые греческие семьи, обустроившиеся в Египте, стали бы пользоваться особым влиянием, когда сановники на высоких постах обеспечили бы эти посты своим сыновьям, а сыновья — внукам.

Ростовцев приводит в пример род Хрисерма [231]. Хрисерм, сын Гераклита, гражданин Александрии, был экзегетом, главой лекарей, и эпистатом Музея при ПтолемееIII. Его сын по имени Птолемей состоял на дипломатической службе при ПтолемееIV. Сыновья этого Птолемея и один из его внуков отправились послами в Дельфы в 188 и 185 годах до н.э. при ПтолемееV.

Птолемеи сохранили в Египте один из институтов прежнего македонского царства, существовавший в те дни и при других эллинистических дворах, а именно обычай воспитывать избранных мальчиков при царском дворе под покровительством монарха вместе с отпрысками самого царского рода [232], который, вероятно, поднимал престиж некоторых семей в обществе. Их называли paides basilikoi, и в дальнейшей своей жизни уже взрослый мужчина, который в детстве был одним из этих мальчиков и товарищем человека, теперь сидевшего на троне, мог назвать себя царским синтрофом — сотрапезником. Видимо, такое же число девочек воспитывалось вместе с маленькими царевнами. Возможно, титул трофея (кормильца) царя, который, как мы видим в источниках, носили некоторые люди при птолемеевском дворе (как и при других эллинистических дворах), означает, что упомянутое лицо занималось воспитанием этих детей вместе с наставлением маленького царевича, который впоследствии становился царем [233].

Обычно двор пребывал в Александрии, но, когда царь отправлялся в поездку по Египту, двор переезжал вместе с ним. Резиденция Птолемеев позднего периода какое-то время находилась в Мемфисе. Иногда, по случаю праздников, двор, по-видимому, перебирался из Александрии в Каноп. В папирусе из архива Зенона упоминается, что двор находился в Канопе в день рождения царя, и Вилькен указывает, что собрание египетских жрецов в Канопе, на котором они приняли Канопский декрет (237 год до н.э.), могло быть связано с тем, что они были обязаны ежегодно являться на побережье и отдавать почести царю в день его рождения [234].

Музей и библиотека

По всей видимости, первый Птолемей заложил знаменитый Музей недалеко от александрийского дворца. Конечно, в те времена слово «музей» означало не то, что означает теперь; оно еще имело первоначальное значение — храм муз. Обычно философские школы были организованы в некотором роде по модели религиозного братства, сплачивал их членов культ какого-либо божества. В пифагорейских школах им был культ муз. В Афинах существовал «Музей», связанный со школой перипатетиков, где сохранялась библиотека Аристотеля. Идея организовать в Александрии «Музей» с прикрепленной к нему библиотекой вполне могла появиться сначала у Деметрия Фалерского. Это должен был быть своего рода университет, построенный по образцу афинских философских школ. Литераторы и эрудиты, носившие звание «товарищей Музея», получали бесплатное питание и освобождались от уплаты налогов [235]. Таким образом Птолемеи надеялись привлечь в Александрию выдающихся людей со всего остального греческого мира. При втором и третьем Птолемеях блестящее общество ученых и поэтов действительно собралось при александрийском дворе. В III веке до н.э. первенство в философии и социальной комедии все так же принадлежало Афинам, но главным центром филологии, науки (медицины, географии, математики) и поэзии была Александрия.

В тесной связи с Музеем была создана крупнейшая из существовавших в мире библиотека, в которой хранились произведения, написанные на греческом языке. Отдельные люди или тираны, например Клеарх из Гераклеи, еще до Александра собирали свитки, посвященные интересующим их темам. Еврипид собрал библиотеку, которая в Афинах своего времени считалась значительной, и у Аристотеля была библиотека, насчитывавшая, возможно, несколько сотен папирусных свитков. Но ни у одного не было таких ресурсов для создания библиотеки, которые имелись у греческого царя Египта. В Александрию свозились рукописи со всего греческого мира. В историях, которые потом рассказывали об этой масштабной книгодобыче, даже если они и неправдивы, определенно сохранилась память о том рвении, с которым первые Птолемеи занялись этим делом. Согласно одному преданию, ПтолемейIII попросил у Афин дать ему на время свитки, находившиеся в государственной собственности и содержавшие официальные тексты пьес Эсхила, Софокла и Еврипида, под предлогом копирования для Александрийской библиотеки. Птолемею пришлось оставить залог в 15 талантов в качестве гарантии, что драгоценные свитки будут возвращены. Однако он не вернул афинских свитков, а в Афины отослал копии. Конечно же 15 талантов он лишился [236].

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация