Цец приписывает самому Каллимаху утверждение, что во времена ПтолемеяIII Александрийская библиотека насчитывала 400 тысяч «смешанных» свитков и 90 тысяч «несмешанных». Под «несмешанными», вероятно, понимались свитки, содержавшие единственное сочинение (или одну «книгу» сочинения, разделенного на несколько «книг»); а под «смешанными» свитками понимались папирусы, на которых были записаны два и больше сочинений. В Серапеуме была создана (Цец сообщает, что ее основал ПтолемейII) вспомогательная библиотека (называвшаяся «дочерней» или «внешней» библиотекой), в которой хранилось 42800 свитков. Берт утверждает, что многие из этого полумиллиона свитков наверняка были копиями одних и тех же рукописей, так как общее количество трудов, написанных к тому времени греческими авторами, не достигло бы такого количества. (Жившие в то же время философы Эпикур и Хрисипп, как говорят, оставили после себя сочинений один на 300 свитков, а другой на 705; но, видимо, это считалось из ряда вон выходящим.) Поэтому представляется вероятным, что Александрийская библиотека служила не только справочной библиотекой для ученых и учащихся, но местом, где изготовлялись и хранились копии свитков на продажу
[237]. Поэтому главный библиотекарь, носивший греческий титул «поставленный над великой библиотекой Александрии» (τεταγμένος ἐπὶ τῆς ἐν Ἀλεξανδρείᾳ μεγάλης βυβλιοθήκης), также совмещал обязанности редактора и издателя. Первым библиотекарем был Зенодот Эфесский, великий филолог того времени, и занимал он эту должность с конца правления ПтолемеяI до 245 года до н.э. или еще дольше. Главным его трудом была работа над текстом Гомера. Организовывать и каталогизировать сочинения поэтов-драматургов Зенодоту помогали два современных ему поэта — Александр Этолийский и Ликофрон Халкидский; Александр занимался трагедиями, а Ликофрон комедиями. (До нас дошла поэма Ликофрона «Александра», на редкость непонятная.) Вторым руководителем библиотеки, вероятно, был поэт Каллимах Киренский; но хотя точно известно, что одним из трудов Каллимаха был большой аннотированный каталог книг библиотеки под названием «Таблицы (Pinakes) тех, кто прославился во всех областях знания», насчитывающий до 120 папирусных свитков, тем не менее то, что он действительно занимал пост главного библиотекаря, вызывает сомнения. Примерно в 253 году до н.э. библиотекарем стал Эратосфен Киренский, человек выдающихся знаний, литературных и научных, особенно в сфере географии и хронологии. ПтолемейIII поручил ему образование наследного царевича, которому суждено было обесчестить своего старого учителя после восшествия на трон под именем Птолемея Филопатора. Эратосфен пережил Филопатора и умер около 195 года до н.э. в возрасте более восьмидесяти лет. На посту библиотекаря его сменил Аристофан Византийский, который продолжил работу Зенодота по изучению Гомера. В основном Аристофан занимался греческими поэтами, также он дополнил «Таблицы» Каллимаха. Затем, около 180 года до н.э., Аристофана сменил еще один великий специалист по Гомеру Аристарх Самофракийский. Как и его предшественнику Эратосфену, Аристарху было поручено руководить образованием царских отпрысков — возможно, молодого Птолемея Филометора и его брата, будущего ЭвергетаII, а позднее сына Филометора. Видимо, он относился к числу тех греческих литераторов, которые после смерти Филометора были вынуждены покинуть Александрию, так как они были сторонниками покойного царя, и потому Эвергет считал их врагами. Аристарх умер на Кипре в 145 году до н.э. или вскоре после того. После Аристарха, в дни упадка, великую библиотеку уже не возглавляли люди равного достоинства. Надпись сохранила для нас имя одного из библиотекарей — Онесандр, вероятно, он был киприотом и жил при ПтолемееVIII (СотереII)
[238].
В связи с интересом Птолемеев к эллинской культуре, который проявился в учреждении Музея, можно отметить факт, известный нам из папируса
[239], что учителя и педотрибы (гимнастические тренеры юношей) освобождались от уплаты некоторых налогов — так же, как победители эллинских игр в Александрии.
Государственный культ царя и царицы
При втором Птолемее государственный культ правителей получил дальнейшее развитие. Одним из первых действий ПтолемеяII было объявление отца и матери богами и строительство храмов для поклонения им. Как мы уже видели, некоторые греческие государства и отдельные люди поклонялись ПтолемеюI как «Спасителю» еще при его жизни. Нововведение заключалось в том, что его культ теперь был официально установлен в Египте царским указом. По распоряжению царя были построены святилища, где поклонялись ПтолемеюI и Беренике, осуществляя воскурения и совершая жертвоприношения быков. Располагались они, вероятно, неподалеку от места, где рядом с гробницей Александра Семой покоились тела царя и царицы. Прозвище, данное Птолемею родосцами, навечно стало его эпитетом как бессмертного божества. Он и Береника были объединены вместе как «Боги Спасители» (Θεοὶ Σωτῆρες). Мы знаем, что поклонение умершим как «героям» не было чем-то новым для греков; обожествление недавно умершего человека мы видели в случае Александра Македонского; но Феокрит утверждает, что ПтолемейII был первым, кто обожествил и учредил культ своих покойных родителей.
В честь обожествленного Птолемея Сотера в Александрии проходило празднество с играми — Птолемеи. Оно отмечалось каждые четыре года, как Олимпийские игры; и так же, как на великие греческие игры, греческие города-государства присылали из-за моря своих феоров (посланцев) и атлеты съезжались на состязания из многих греческих стран. Вероятно, впервые празднество было учреждено в июне или июле 278 года до н.э., в четвертую годовщину со дня смерти первого Птолемея. Знаменитое описание праздничной процессии в Александрии
[240], сделанное Калликсеном, почти наверняка относится ко второму празднеству в 274 году до н.э., когда обожествленная Береника была связана со своим супругом. «Подробности столь многочисленны и столь часто описаны в других местах
[241], что здесь достаточно лишь оценить общий характер зрелища… В целом празднество отличает явно вакхический характер. Оно весьма напоминает нам поэтическую историю триумфального возвращения Александра через Караманию в Вавилон после того, как он спасся от ужасов Гедросийской пустыни… В общем во всей этой пышности не чувствуется египетского духа, за исключением мелких деталей, как то, что у некоторых позолоченных колонн банкетного зала были цветочные капители, но и это вполне может соответствовать дионисийским мотивам в орнаменте. Если исключить экзотические вещи, ввезенные из Нубии и Эфиопии, слоновую кость, жирафов, антилоп, бегемотов и тому подобное, то во всем мероприятии не останется ничего египетского. Такое впечатление, что перед нами эллинский царь, который потратил миллионы на эллинский праздник» (M.). Калликсен пишет, что празднество «в тот раз» (τότε) состоялось в середине зимы. Чтобы согласовать это утверждение с версией, по которой обычно праздник отмечался в июне — июле, Эрнст Мейер высказывает предположение, что в 274 году до н.э. он был отложен до середины зимы из-за проблем, возникших вследствие нападения Мага летом 274 года до н.э.
[242]
