За время, истекшее с греко-римской эпохи, уровень александрийской почвы понизился в среднем как минимум на 7 1/2 фута, и, видимо, остатки города Александра и Птолемеев теперь в основном похоронены под слоем воды
[9]. Из-за этого археологам труднее, чем когда-либо, реконструировать картину древней Александрии. Мы знаем, что Александр спроектировал город по регулярному прямоугольному плану, который за столетие до того вошел в моду при строительстве городов с подачи Гипподама Милетского. Александр пригласил архитектора Динократа, который, согласно «Истории Александра Великого», был родосцем
[10]. Город в том виде, как он его спланировал, тянулся вдоль перешейка между озером Мареотида (Марьют) и морем. Праздник основания города отмечался в 25-й день месяца тиби, то есть настоящая церемония основания должна была состояться примерно 20 января 331 года до н.э. Впоследствии сложилось предание о том, что архитекторы разметили на земле план города белой мукой, взятой из довольствия воинов, и в том, что случилось потом, увидели предзнаменование будущего величия города; правда, до нас дошли две противоречащие друг другу версии этой истории
[11].
Первоначально население Александрии, видимо, состояло из македонцев и греков; нам неизвестно, каким образом Александр собрал семьи, образовавшие первое ядро. Позднее большую часть городских жителей составили коренные египтяне, хотя они и не принадлежали к привилегированным гражданам. История, о которой мы поговорим чуть ниже, рассказывает, что множеству египтян из соседнего Канопа пришлось переселиться в новый город. Несколько поколений спустя значительную долю населения Александрии составил еврейский элемент, однако утверждение Иосифа Флавия, будто бы Александр особенно поощрял переселение евреев в Александрию и давал им права граждан, весьма сомнительно. У Александра не было причин интересоваться евреями больше других. В те дни они не были тем, чем стали впоследствии,— народом, который теснейшим образом связан с торговлей и финансами. «Мы не народ торговцев»,— мог еще написать Иосиф Флавий в I веке н.э. (Против Апиона. I. §60).
Еще одно примечательное событие, помимо основания Александрии, связанное с зимним пребыванием Александра в Египте,— это его поездка в храм Аммона — так греки называли Амона — в оазисе, который теперь носит название Сива. Во-первых, с этим связана одна проблема: почему Александр решил предпринять дальнее путешествие через пустыню «к одинокому и далекому храму в пальмовых рощах Сивы» на расстоянии пятнадцати — двадцати дней пути от долины Нила, когда в самом Египте были великолепные древние храмы Амона? То, что оракул Амона в оазисе в течение многих поколений пользовался особым престижем в греческом мире, представляется достаточной причиной. К этому оракулу обращался Крез, как и к другим главнейшим греческим оракулам VI века до н.э. Пиндар сочинил гимн Аммону. Мы слышим о том, как греки — элейцы, спартанцы, афиняне — отправляли посольства в святилище, чтобы испросить совета оракула, еще до Александра. Еврипид говорит о «безводном обиталище Аммона» как о знакомом для греков месте, куда естественно было отправиться тому, кто нуждался в божественном наставлении.
Греческая легенда гласит, что Персей и Геракл приходили советоваться с Аммоном перед своими великими подвигами. Каллисфен, входивший в окружение Александра позднее (или в то же время), подтверждает, что именно мысль об этих двух героях была одним из главных мотивов, подтолкнувших Александра к путешествию
[12]. Быть может, для современного практичного человека такой мотив звучит наивно, но он полностью согласуется с характером Александра. Перед нами определенно загадка, но она состоит не в том, почему Александр хотел посоветоваться с бараньеголовым богом, а в том, почему греки вообще стали обращаться к этому святилищу, столь отдаленному от внешнего мира и такому труднодоступному.
Картуши Александра Великого
Очевидно, что престиж Амона у греков был связан с усилением влияния Кирены, греческой колонии на африканском побережье. Поскольку Кирена поддерживала постоянные торговые отношения с остальными греческими государствами Средиземноморья, оттуда корабли легко добирались вдоль берега до Паре-тония, расположенного примерно в 345 милях восточнее, а из Паретония шел сравнительно легкий караванный путь от побережья через пустыню до Сивы, который верблюды проходили примерно за семь дней. Киренцы, таким образом, были промежуточным звеном между святилищем Аммона и греческим миром, а дорога из Паретония — обычным путем, которым греки добирались до святилища. Надо отметить, что Геродот получил свои сведения о Сиве от киренцев, которые там бывали
[13]. И это может разрешить еще одну проблему, связанную с путешествием Александра, а именно почему он отправился в Сиву через Паретоний, а не через Нитрийскую пустыню — более прямым путем из Египта, как указывает Магаффи. Хогарт предполагает, что Александр оказался в Паретонии, так как шел из Египта, чтобы овладеть Киреной, но, когда его встретили киренские послы, доставившие Александру несколько сотен великолепных лошадей в знак покорности их города, он решил не продолжать путь и вместо этого отправился в глубь страны в святилище Аммона. Однако ни один античный автор не упоминает о походе на Кирену. Даже рассказа о киренских послах нельзя найти у Арриана, и возможно, он восходит к Клитарху, у которого Диодор и Курций Руф в основном черпали информацию, а это недостоверный источник. Магаффи до такой степени поверил в это утверждение, что предположил, будто киренские послы действительно встретили Александра; однако он полагал, что они предложили ему не лошадей, а проводников до Сивы
[14].
