Прочие налоги, кроме тех, что выплачивались зерном, не собирали и не вносили в царские банки состоящие на жалованье чиновники, как в современных государствах. Птолемеи прибегли к способу, который уже видели в работе в старых греческих полисах,— каждый год они выставляли на аукцион право собирать налоги и единовременно получали суммы от подрядчиков, которым приходилось надеяться на компенсацию в виде сальдо (эпигенемы), остающегося у них в конце года. Однако, хотя этот метод Птолемеи переняли у свободных греческих государств, в бюрократическом Египте он принял новый характер благодаря пристальному надзору и контролю царских чиновников над откупщиками при каждой сдаче налогов. Откуп распределялся по номам, и эконом каждого нома действовал как агент правительства. Он назначал контролера (антиграфея), который наблюдал за всеми делами откупщика; откупщик должен был ежемесячно вносить суммы в царский банк и ежемесячно разбирать свою отчетность с экономом. В той степени, в какой система работала нормально и в нее не вмешивалась коррупция, налогоплательщик был хорошо защищен от незаконных требований со стороны откупщика. Nomos telōnikos — законы, содержащие официальные нормы по каждому налогу,— вывешивались на всеобщее обозрение в конторе откупщика на десять дней после его назначения, причем и не только по-гречески, но и на египетском языке. Однако с точки зрения откупщика, его дело — если не рассматривать коррупцию — не могло быть очень привлекательным. Правительству было все труднее находить людей, которые желали бы заняться откупом. В III веке до н.э. оно было вынуждено предложить откупщику вознаграждение в 5 процентов (оно называлось опсонион) сверх эпигенемы, а в II веке оно повысилось до 10 процентов. Обычно откупщиками становились не отдельные люди, а образованные с этой целью партнерские компании (койноны).
в)Чрезвычайные сборы. В число чрезвычайных дополнительных доходов государства входила оплата штрафов за различного рода нарушения. Их взимали экономы номов через специального чиновника, который назывался практором. Одной из форм чрезвычайных расходов, которые могли тяжелым бременем лечь на плечи жителей, была обязанность принимать царя и сановников в любом месте, где им случалось останавливаться во время поездки по стране
[286]. Когда диойкет ПтолемеяIII Хрисипп приезжал в Фаюм, ему по принудительной цене поставляли целое судно с хлебом, множество гусей и другой птицы для его стола и свиты и сорок ослов для перевозки багажа
[287]. В 112 году население было обязано принять за свой счет одного римского аристократа, приехавшего посетить египетские достопримечательности
[288]. Даже жрецы Исиды увековечили на обелиске на острове Филэ свое горькое сетование о том, какое бремя возложено на них в виде приема чиновников и войск, миновавших Верхний Египет.
г)Торговля. Источником богатств династии Птолемеев были не только изделия, произведенные в Египте, но и огромный поток товаров, наводнявший страну и протекавший через нее. Главные экспортные товары Египта — зерно, «бумага», стекло и лен — производились в стране, но Египет также был главным каналом, через который в Средиземноморье попадали товары из Индии и Южной Аравии. Товаров, которые Египет ввозил из Средиземноморья (лес, медь, пурпур, мрамор, вино), было значительно меньше, чем экспортировавшихся из Египта в Средиземноморье
[289]. Из продуктов юга, вывозившихся из Александрии в средиземноморские страны, главными были пряности и ароматические вещества (мирра, ладан, нард, корица и т.п.), и в основном они экспортировались не в виде сырья, но уже после обработки в виде мазей и духов
[290]. Взамен Египет посылал свои ткани, масло, металлические изделия (доспехи и оружие), стекло и средиземноморское вино народам Индии и Южной Аравии, Абиссинии и Судана, и мы видим, что Египет в производстве товаров на самом деле ориентировался на вкусы «варваров». Можно предположить, что торговля с Индией и Аравией была одной из причин, внушавших Птолемеям такое сильное желание овладеть Палестиной; ведь сухопутный торговый путь между Сирией и Персидским заливом мог стать соперником морскому пути по Красному морю и Нилу, если он окажется в чужих руках, и действительно, мы видим, что после того, как Птолемеи навсегда распрощались с Палестиной, этот альтернативный путь приобрел важное значение, попав в руки набатеев Петры.
Товары, привозимые по Красному морю, могли достичь Александрии двумя способами
[291]. Их доставляли на кораблях вплоть до края Красного моря у Героонполя, а затем также на кораблях перевозили по каналу, вырытому при ПтолемееII, который соединял Красное море с Нилом
[292]; либо их выгружали в одном из более южных портов — в Беренике, Миос-Гормосе или Филотере — и на верблюдах доставляли через пустынные холмы в Коптос, где погружали на речные суда и по Нилу привозили в Александрию. Из этих двух путей, по-видимому, второй стал традиционным, так как есть сведения, что канал между Нилом и Красным морем перестал использоваться еще до упадка династии. Караванный путь между Береникой и Коптосом также был проложен или восстановлен вторым Птолемеем, как и стоянки, построенные вдоль него через соответствующие интервалы. Позднее цари продолжали о нем заботиться. Там рыли колодцы и строили резервуары для дождевой воды. Кроме того что путь служил целям индийской и арабской торговли, он также шел по изумрудным копям, которые разрабатывались для царя. В нашем распоряжении имеется надпись некоего человека, которого в 130 году до н.э. стратег Фиваиды поставил наблюдать за копями и охранять караваны, идущие с холмов в Коптос
[293].
Мы знаем о греке по имени Дионисий, которого ПтолемейII отправил послом в Индию; он написал книгу об этой стране, из которой до нас дошли две довольно большие цитаты
[294]. Мы точно не знаем, осуществлялись ли постоянные путешествия в Индии из красноморских гаваней и обратно, или греко-египетские корабли ограничивались Красным морем и забирали индийские товары в Южной Аравии. Страбон сообщает, что «прежде не двадцать кораблей [в год?] отваживались выходить из Красного моря»
[295], и это «прежде» в данном отрывке, по-видимому, означает то же, что «при царях Птолемеях» в другом фрагменте
[296]. Однако возможно, что он говорит лишь о последних днях династии во время ее упадка. Совершенно невозможно установить момент, когда морской капитан Гиппал открыл муссон и таким образом облегчил прямой путь в Индию
[297]. Человек, оставивший посвятительную надпись, датированную периодом позднего эллинизма и найденную в Фиваиде, называет себя «Софон-индиец»
[298], что свидетельствует о существовании прямого сообщения между Египтом и Индией еще в те далекие годы, а на основании находки индийских скульптур и лепных голов иностранцев, обнаруженных в Мемфисе, сэр Флиндерс Питри делает вывод, что уже в середине III века до н.э. в Египте отмечались буддийские праздники
[299].
